Двадцать лет спустя

— Вели оседлать лошадей и захвати карабин.

— Но, сударь, на кого же мы идем?

— Ни на кого. Это простая мера предосторожности на случай, если мы подвергнемся нападению.

— Знаете ли вы, сударь, что было покушение на доброго советника Брусселя, этого отца народа?

— Ах, в самом деле? — спросил д’Артаньян.

— Да, но он вполне вознагражден: народ на руках отнес его домой. Со вчерашнего дня дом его битком набит. Его посетили коадъютор, Лонгвиль, принц де Конти; герцогиня де Шеврез и госпожа де Вандом расписались у него в числе посетителей. Теперь стоит ему захотеть…

— Ну что он там захочет?

Планше запел:

Слышен ветра шепот,

Слышен свист порой.

Это Фронды ропот:

«Мазарини долой!»

— Нет ничего странного, что Мазарини было бы более по сердцу, если бы я совсем задавил его советника, — хмуро бросил д’Артаньян Портосу.

— Вы понимаете, сударь, что если вы просите меня захватить мой карабин для какого-нибудь предприятия вроде того, какое замышлялось против господина Брусселя…

— Нет, нет, будь спокоен. Но откуда у тебя все эти подробности?

— О, я получил их из верного источника — от Фрике.

— От Фрике? — сказал д’Артаньян. — Это имя мне знакомо.

— Это сын служанки Брусселя, молодец парень; за него можно поручиться: при восстании он своего не упустит.

— Не поет ли он на клиросе в соборе Богоматери? — спросил д’Артаньян.

— Да, ему покровительствует Базен.

— Ах, знаю, — сказал д’Артаньян, — и он прислуживает в трактире на улице Лощильщиков.

— Совершенно верно.

— Что вам за дело до этого мальчишки? — спросил Портос.

— Гм, — сказал д’Артаньян, — я уж раз получил от него хорошие сведения, и при случае он может доставить мне и другие.

— Вам, когда вы чуть не раздавили его хозяина!

— А откуда он это узнает?

— Правильно.

В это время Атос и Арамис приближались к Парижу через предместье Сент-Антуан. Они отдохнули в дороге и теперь спешили, чтобы не опоздать на свидание. Базен один сопровождал их. Гримо, как помнят читатели, остался ухаживать за Мушкетоном, а затем должен был ехать прямо к молодому виконту Бражелону, направляющемуся во фландрскую армию.

— Теперь, — сказал Атос, — нам нужно зайти в какую-нибудь гостиницу, переодеться в городское платье, сложить шпаги и пистолеты и разоружить нашего слугу.

— Отнюдь нет, дорогой граф. Позвольте мне не только не согласиться с вашим мнением, но даже попытаться склонить вас к моему.

— Почему?

— Потому что свидание, на которое мы идем, — военное свидание.

— Что вы хотите сказать, Арамис?

— Что Королевская площадь — это только продолжение Вандомской проезжей дороги, и ничто другое.

— Как! Наши друзья…

— Стали сейчас нашими опаснейшими врагами, Атос… Послушайте меня, не стоит быть слишком доверчивым, а в особенности вам.

— О мой дорогой д’Эрбле!..

— Кто может поручиться, что д’Артаньян не винит нас в своем поражении и не предупредил кардинала? И что кардинал не воспользуется этим свиданием, чтобы схватить нас?

— Как, Арамис, вы думаете, что д’Артаньян и Портос приложат руку к такому бесчестному делу?

— Между друзьями, вы правы, Атос, это было бы бесчестное дело, но по отношению к врагам это только военная хитрость.

Атос скрестил руки и поник своей красивой головой.

— Что поделаешь, Атос, — продолжал Арамис, — люди уж так созданы, и не всегда им двадцать лет. Мы, как вы знаете, жестоко задели самолюбие д’Артаньяна, слепо управляющее его поступками. Он был побежден. Разве вы не видели, в каком он был отчаянии на той дороге? Что касается Портоса, то, может быть, его баронство зависело от удачи всего дела. Но мы встали ему поперек пути, и на этот раз баронства ему не видать. Кто поручится, что пресловутое баронство не зависит от нашего сегодняшнего свидания? Примем меры предосторожности, Атос.

— Ну а если они придут безоружными? Какой позор для нас, Арамис?

— О, будьте покойны, дорогой мой, ручаюсь вам, что этого не случится. К тому же у нас есть оправдание: мы прямо с дороги, и мы мятежники.

— Нам думать об оправданиях! Об оправданиях перед д’Артаньяном и Портосом! О Арамис, Арамис, — сказал Атос, грустно качая головой. — Клянусь честью, вы делаете меня несчастнейшим из людей. Вы отравляете сердце, еще не окончательно умершее для дружеских чувств. Поверьте, лучше бы у меня его вырвали из груди. Делайте, как хотите, Арамис. Я же пойду без оружия, — закончил он.

— Нет, вы этого не сделаете. Я не пущу вас так. Из-за вашей слабости вы можете погубить не одного человека, не Атоса, не графа де Ла Фер, но дело целой партии, к которой вы принадлежите и которая на вас рассчитывает.

— Пусть будет по-вашему, — грустно ответил Атос. И они продолжали свой путь.

Едва только по улице Паде-ла-Мюль подъехали они к решетке пустынной площади, как заметили под сводами, около улицы Святой Екатерины, трех всадников.

Это были д’Артаньян и Портос, закутанные в плащи, из под которых торчали их шпаги. За ним следовал Планше с мушкетом через плечо.

Увидев их, Атос и Арамис сошли с лошадей.