Двадцать лет спустя

– Перед разговором с Натали Рэтклифф я купила парочку ее книг, чтобы пролистать их. Одна из них, «Багаж», зацепила меня, и я прочитала ее полностью. Когда я во второй раз встречалась с Эммой Кайнд, она достала с чердака гору старых коробок. Они были забиты вещами из детства Виктории, и я планировала разобрать коробки и посмотреть, пригодится ли что-то из этих вещей для документального фильма. Посмотреть, поможет ли что-то из этих предметов нарисовать более полный портрет Виктории Форд. В одной из этих коробок я нашла флешку с рукописями Виктории. Как только я начала читать первую, я заметила сходство с первым романом Натали Рэтклифф. Я вернулась в книжный магазин, скупила все романы Натали и начала листать их.

Эйвери показала на кровать, где поверх каждой рукописи Виктории Форд лежал роман Натали Рэтклифф.

– По словам Эммы, Виктория написала пять рукописей. Каждая из этих рукописей в итоге стала романом Натали Рэтклифф. Не просто с похожим сюжетом, а дословный текст. Пег Перуджо родилась в потерянных рукописях Виктории Форд.

– А не может быть объяснением, что Виктория за некоторое время перед смертью показала свои рукописи Натали Рэтклифф? Может, чтобы узнать мнение подруги? А потом, когда подруга погибла, Натали Рэтклифф выдала рукописи за свои? И тогда, – Кристин показала на кровать, – единственным совершенным преступлением будет плагиат?

– За исключением того, что Эмма Кайнд клянется, что Виктория не показывала свои рукописи никому. Как я сказала, даже мужу.

– Ладно, – сказала Кристин. – Ты меня зацепила. Давай поверим на слово сестре Виктории Форд. Никто никогда не видел рукописей Виктории. Это объясняет первые книги Рэтклифф, которые копируют пять рукописей, написанных Викторией до одиннадцатого сентября. Откуда взялись остальные десять книг Рэтклифф?

Эйвери набрала воздуха в грудь.

– Что, если Виктория выжила утром одиннадцатого сентября? Она выбралась из северной башни, как тысячи других. В процессе она получила травму и обратилась за помощью к своей лучшей подруге, которая работала врачом. Тогда, по мере того как проявлялась чудовищность событий того утра, ей в голову пришла мысль. Что, если, наблюдая, как разворачивается одно из самых нашумевших событий в американской истории, Виктория Форд также видела возможность избавиться от своей невозможной ситуации? Она уже позвонила Эмме. Записи были доказательством, что она находилась в северной башне. Потом она попросила Натали не только помочь с травмами, которые она получила, но и помочь ей исчезнуть. Где бы Виктория ни была сегодня, она продолжает писать рукописи и делиться ими с Натали Рэтклифф.

– Ничего себе, – сказала Кристин. – Это определенно в стиле Эйвери Мэйсон. Но… я имею в виду, прошло двадцать лет. Как врач неотложной помощи и ее лучшая подруга, финансовый консультант, смогли держать это в тайне так долго? И в первую очередь, как они это провернули? Где Виктория Форд скрывалась бы двадцать лет?

– Этого я еще не выяснила, и здесь мне нужна твоя помощь. – Эйвери улыбнулась Кристин. – У тебя же нет планов на Четвертое июля?

– Я работаю на Эйвери Мэйсон и «Американские события», – сказала Кристин. – Моя личная жизнь находится на последнем месте.

– Никак не пойму, ты это говоришь с гордостью или с обидой.

– Всего понемногу. Говори, что тебе нужно. Я приложу все силы.

Глава 45

Манхэттен, Нью-Йорк

воскресенье 4 июля 2021 г.

Уолт покрылся испариной, а поток крови в пульсирующей сонной артерии эхом отдавался в голове, когда он входил в отель «Лоуэлл» вечером в воскресенье. С собой он нес картонную коробку, которую Скотт Шервуд выудил из покрытых паутиной уголков хранилища вещдоков БУР. Женщина за стойкой регистрации улыбалась, записывая Уолта. Она позвонила в номер Эйвери, чтобы сообщить, что к ней гость, после чего кивнула, и Уолт направился к лифту. Он остановился у кулера, чтобы проглотить стакан охлажденной воды с лимоном, заметив, что у него дрожат руки, когда подносил стакан ко рту. Он или потерял хватку агента наблюдения ФБР, или где-то глубоко внутри понимал, что собирается сделать нечто неправильное.

В лифте он нажал кнопку восьмого этажа. Серебристые двери закрылись и отразили его самого. Он заметил, что его лоб покрылся капельками пота, и почувствовал, что рубашка прилипла к спине. Перед тем как двери открылись, он вытер лоб рукавом. Он вышел из лифта и, пройдя по коридору, остановился перед номером 821. Постучавшись, он вспомнил вопрос, который задал Джиму Оливеру в пятницу ночью. Под каким предлогом я окажусь в номере Эйвери Мэйсон?

И вот он здесь, на следующий день после того, как они переспали, стоит перед ее номером с дурными намерениями записывать ее личные разговоры. Он еще раз вытер лоб, похлопал по нагрудному карману рубашки, касаясь маленькой плоской коробочки из матового металла, оставленной ему Джимом Оливером. Дверь открылась, и Уолт опустил руку.

– Привет, – сказала Эйвери.

Уолт тяжело сглотнул.

– Привет.

После их приветствия как у школьников повисла звенящая тишина.