Двадцать один день (СИ)

В выходные часто приезжала Алекс, вечно недовольная, что Касамацу в очередной раз выходит работать в контору в законный уик-энд. Кажется, она даже переняла у Юкио привычку ворчать. После её визитов у Тайги оставалось ощущение переполненности нужной и ненужной информацией: что Акаши-сана таки упекли в дурку, что Сейджуро вылечился от наркозависимости и восстановился в университете, что Ханако-сан и Мурасакибара на отсуженные с помощью Касамацу деньги открыли небольшую кондитерскую. Что статья Тацуи, опубликованная в журнале с подачи Алекс, имела сумасшедший успех и даже была номинирована на какую-то там премию. Что теперь издательство намертво вцепилось в Алекс, лишь бы не потерять такой выгодный источник связи с неизвестным журналистом, пожелавшим публиковаться только под псевдонимом.

Тацуя писал часто, но ни разу не звонил. Как правило, раз в неделю, в крайнем случае, через десять дней Тайга получал письмо о том, что у товарища всё в порядке, где он путешествовал, как наконец выбрал для себя подходящее местечко, осел и обзавёлся недвижимостью, хотя пока Тацуя упорно не сообщал, где именно, и в гости не приглашал.

Такао, наоборот, писал редко и довольно кратко. Тайга знал все письма наперечёт. Короткое сообщение о том, что они успешно добрались до Саппоро, через пару недель после этого – обещанные куски из досье Куроко, которые прислал доку брат доктора Широганэ, пара наставлений о том, как лучше обустроить будущую комнату подопечного, и подмигивающий смайлик. Ещё через пару недель – сообщение о том, что они собираются в туристическую поездку в горы и не будут выходить на связь ещё пару месяцев. Потом, на его день рождения – короткое письмо с нового электронного адреса подопечного с поздравлениями, а вдогонку – парочка фотографий от дока. На одной – подопечный в ботаническом саду университета Хоккайдо, на второй – на знаменитых источниках, на фоне – окружённый макаками недовольный Шин-чан.

В октябре профессор Мидорима приезжал в Токио на конференцию, как и обещал, и привёз ещё весточку, что «терапия идёт успешно и налицо выраженные признаки социализации, разумеется». Были ещё какие-то термины, но их Тайга уже не запомнил. Понял только, что всё идёт хорошо. И продолжил ждать.

Комната подопечного была давно готова: плакаты с баскетболистами и поездами разных времён развешены по стенам, многочисленные шкафы с книгами по теории вероятностей – расставлены точно по росту, у окна – большой письменный стол со всеми письменными принадлежностями и запасом тетрадей на три года вперёд даже с учётом повышенной активности подопечного в формулировке новых теорий. В порыве вдохновения Тайга разворотил санузел, установив вместо душевой кабины небольшую ванну, чтобы подопечный мог спокойно плескаться. В кухню на отдельную полочку из супермаркета перекочевали все имевшиеся в наличии разделённые на сектора тарелки, а на холодильнике приютился «календарь настроения», который прислал док: каждый день нужно было выбирать магнитик с соответствующим настроению выражением лица. Тайга потратил две с лишним недели на то, чтобы вспомнить картинки у Куроко в тетрадке и по памяти неуклюже нарисовать собственные портреты с разными эмоциями, ещё больше – чтобы рисовать подопечного.

Тайга не знал, сколько ещё, но продолжал ждать, а его собственные одинокие рожицы на холодильнике становились всё более угрюмыми…

- Эй, Кагами! – В дверь раздевалки просунулась голова Коганея, и Кагами вынырнул из потока невесёлых мыслей. – Там к тебе посетитель.

- Кто? – буркнул Тайга, наскоро обтирая мокрую спину полотенцем.

- Какой-то щёголь в форме пилота, – отозвался Коганей, и Кагами замер, глядя в глаза товарищу по команде через зеркало.

- Пилот? – переспросил он, нахмурив раздвоенные брови и натянув футболку. Догадка мелькнула в мыслях, заставив слегка тряхнуть головой.

- Ага, – подтвердил Коганей. – Сказал, важный разговор. И, вроде как, ты будешь рад его видеть.

- Ладно, я сейчас. – Тайга кивнул, натянул джинсы и толстовку, наспех сунул ноги в кроссовки и вылетел в коридор.

В коридоре никого не было, и он пошёл в общую комнату, в которой пожарные проводили время между выездами, болтали, читали, смотрели телек, играли в карты – нехитрые развлечения тех, кто был на дежурстве. Бросив взгляд в окно, Кагами заметил, что все товарищи толкались под повешенным во внутреннем дворике баскетбольным кольцом, значит, разговор будет с глазу на глаз.

Это и в самом деле был Кисэ, выглядевший непривычно взрослым и собранным в форме пилота. Сидел на диване, закинув ногу на ногу, и легонько теребил длинными пальцами лежавшую на коленях фуражку. Ждал. Приветливая улыбка осенила его лицо, едва Кагами нарисовался в проёме двери. Кисэ встал, расправив плечи, и привычным жестом откинул со лба чёлку. Кагами нахмурился, почувствовав, как за Кисэ потянулся шлейф эмоций из прошлого.

- Здравствуй, Кагами-чи! – Рёта протянул руку и профессиональным жестом зажал фуражку под мышкой.

- Здравствуй, Кисэ, – ответил рукопожатием Тайга.