Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)

— Ни подъ какимъ видомъ! — энергически воскликнулъ Филоксенъ. — Я имлъ только въ виду пріобщить тебя, какъ говорится, къ моимъ работамъ, — идти вмст съ тобою на поиски новыхъ открытій, — заниматься новыми изслдованіями и опытами… Какъ мало сдлано еще мною по сравненію съ тмъ, что можно было-бы сдлать двумъ такимъ людямъ, какъ я, которые стали-бы думать и дйствовать сообща!.. Къ несчастью, другъ мой, ты не можешь быть вторымъ Филоксеномъ. Жаль! Очень жаль!.. Я не обратилъ своевременно вниманія на законы проявленія атавистической наслдственности и не собралъ необходимыхъ справокъ!.. Что-жъ длать, не даромъ вдь говорятъ: «молодо зелено»! Я хоть и вышелъ первымъ изъ Международнаго института научной промышленности, но всетаки оказался легкомысленнымъ юнцомъ! Да, милый сынокъ, надо сознаться, что нельзя вполн возлагать на тебя отвтственность за недостаточно научное строеніе твоего мозга. Кругомъ виноватой оказывается въ этомъ твоя мать или, лучше сказать, виноватъ одинъ изъ ея предковъ… Я слишкомъ поздно навелъ необходимыя справки, а потому, пожалуй, часть вины падаетъ также и на меня. Тмъ не мене я произвелъ строгое разслдованіе и открылъ въ семь твоей матери…

— Что-же ты открылъ? — спросилъ очевидно заинтересованный Жоржъ Лоррисъ.

— Прослдивъ всего только три предшествовавшихъ поколнія, я нашелъ тамъ изъ рукъ вонъ дурную отмтку, пагубный порокъ, страшную язву, способную передаваться по наслдству…

— Язву?

— Да! Видишь-ли, прапраддъ твоей матери, т. е. твой пра-прапращуръ, былъ сто пятнадцать лтъ тому назадъ, приблизительно въ 1840 году…

— Чмъ-же онъ былъ? Что ты хочешь сказать? Ты меня пугаешь!..

— Художникомъ! — восликнулъ тономъ глубокаго соболзнованія Филоксенъ Лоррисъ, безсильно опускаясь въ кресла.

Жоржъ Лоррисъ не могъ удержаться отъ смха, вроятно, показавшагося его папаш не совсмъ почтительнымъ. По крайней мр, Филоксенъ Лоррисъ, словно укушенный змей, вскочилъ на ноги въ пластинк телефоноскопа.

— Да, это былъ художникъ! — воскликнулъ онъ, — и къ тому же художникъ-идеалистъ изъ школы тогдашнихъ туманныхъ романтиковъ, — мечтатель, вчно гонявшійся за призрачными созданіями своей фантазіи, не имвшими прочной реальной подкладки! Ты понимаешь, что я навелъ на этотъ счетъ самыя точныя справки… Желая въ точности опредлить размры постигшаго меня бдствія, я совтовался съ величайшими изъ сопременныхъ художниковъ, съ фотоживописцами нашей Академіи… Теперь я знаю, какъ нельзя лучше, кто такой былъ твой прапрапраддъ!.. Небось, онъ не изобрлъ бы тригонометріи!.. По всему видно, что въ его распоряженіи имлись такіе жо легковсные втненые мозги, какъ и твои, — лишенные, опять таки, подобно твоимъ мозгамъ, извилинъ серьезности. Отъ него именно ты и наслдовалъ недостатокъ способностей къ точнымъ наукамъ, который я всегда ставилъ теб въ укоръ. Да; тутъ положительно дйствуетъ атавизмъ! Какимъ образомъ, спрашивается теперь, уничтожить вліяніе возродившагося въ теб прапрапрадда? Какъ убить этого злодя? Надюсь, вдь ты понимаешь мое ршеніе бороться съ нимъ и убить его во что бы ни стало…

— Что то мудрено убить человка, умершаго боле ста лтъ тому назадъ! — замтилъ улыбаясь Жоржъ Лоррисъ, — Предупреждаю тебя кстати, папаша, о твердомъ моемъ намреніи защищать предка, горделиваго твоего презрнія къ которому я вовсе не раздляю.

— Я тмъ не мене ршилъ его уничтожить, разумется, уничтожить нравственно, такъ какъ злодй, разрушившій мои планы, оказывается матеріально недосягаемымъ! Во всякомъ случа я намренъ бороться съ его зловреднымъ вліяніемъ и во что бы ни стало одержать надъ нимъ верхъ… Само собой разумется, сынъ мой, что я не хочу отъ тебя отрекаться. Бдное дитя! Ты вдь не столько виноватъ, сколько несчастливъ! Все таки-же ты, вдь, моя плоть и кровь… Нтъ, я отъ тебя не отказываюсь!.. Правда, я не могу тебя передлать или хотя-бы отдать снова, какъ это мн приходило было на умъ, лтъ на пять, или на шесть въ Интенсивно-научный институтъ…

— Благодарю покорно, я предпочту употребить эти годы иначе! — съ ужасомъ воскликнулъ Жоржъ.

— У меня есть другой планъ, несравненно лучшій, такъ какъ вдь ты, чего добраго, не особенно много вынесъ бы даже изъ этого института!..

— Въ чемъ же заключается этотъ лучшій планъ?

— Я тебя женю и спасу насъ всхъ этой женитьбой…

— Женитьбой? — съ изумленіемъ повторилъ Жоржъ.

— Пойми же, вдь рчь идетъ о строго обдуманномъ разумномъ брак, въ которомъ я позабочусь, чтобы вс выгодные шансы были на нашей сторон. Мн необходимы четыре внука или внучки (я предпочелъ бы, впрочемъ, мужескій полъ) — однимъ словомъ четыре отпрыска отъ Филоксено-Лоррисовскаго древа. Одного я сдлаю химикомъ, другого естествовдомъ, третьяго врачомъ, а четвертаго механикомъ. Взаимно пополняя другъ друга, они увковчатъ научную династію Филоксено-Лоррисовъ… Промежуточное звено между ними и мною я считаю неудавшимся…

— Покорнйше благодарю!..