Две березы на холме

Все че-ты-ре! ко-ле-е-е-с-а-а-ааа!

Все четыре колеса-а-а-а-а!

Так я выпевала и выкрикивала вместе с водой и всеми остальными, кто не молчал в этот весенний день.

Никто не слышит нас!

Никто не видит нас!

Лишь солнце - желтый глаз!

Лишь солнца светлый глаз!

А солнце ведь за нас!

А солнце лишь за нас!

И мы всегда за солнце!

За солнечное солнце!

За жарящее солнце!

За тающее солнце!

За солнце из оконца!

А-а-а! Ааа! А-а-а-а!

Веселый ложок вывел меня прямо к тем лесным нешироким кулискам вдоль дороги, из-за которых прошлой зимой вышли нам наперерез волки.

Не забыть это место! Но сейчас все страхи растоплены весенним солнцем. Кажется, что и тени не осталось…

Дома, как обычно, была одна бабуся. Пока я, ослепшая после солнца, в темной, безоконной кухне нашаривала дверь в комнаты, бабушка тревожно окликнула:

- Кто это там?

- А вот кто! - ввалилась я через порожек.

- Господи! - Бабушка вскочила из-за стола - чего-то там шила - и ко мне: - Дашутка! Вот так сюрприз!

Мы обнялись с ней. И я замерла, оттаивая душой. Или сердцем? Чем-то, что называют то так, то эдак. Мне кажется, что душа, что сердце - это все равно.

- Ну, с днем рождения тебя! С че-тыр-над-ца-ти-ле-ти-ем! - протянула бабушка длинно-предлинно.

И все было так, как я хотела, в этот день и вечер.

Мы сидели за столом вокруг лампы и самовара. Лампа светила, соединяя нас, а самовар пел и сипел и вдруг начинал урчать, как кот, поймавший мышь.

А когда он печально умолкал, папа или бабушка тонкой лучинкой прочищали его решетку, давая воздуху ход в трубу, остаток углей разогревался, и снова запевал самовар.

Я рассказывала, как здорово догадалась идти вдоль оврагов, и сколько воды кругом, и какие реки бегут даже и по малым ложкам. И папа вдруг заговорил о том, что жалко терять эту зря уходящую весной воду. Оказывается, у него есть план, он обдумывает его с тех пор, как приехали мы в эти безводные места. И если б не война, наверное, уже кое-что сделали. Оказывается, он мечтал об искусственных озерах или прудах, где бы совхоз разводил замечательную рыбу - зеркального карпа. Но можно было бы и всякую другую: сазана, линя. Им нужна, конечно, проточная вода. Но можно бы сделать цепь прудов, где вода двигалась бы.

Папа сказал, что это и очень выгодное дело - рыба. Не говоря уж о пользе для земли, для нашей-то макушки - водораздельной высотки. Вот, оказывается, что! Мы по географии учили про водоразделы и не знали, что сами живем в таком месте. От нас на запад бегут воды к притокам реки Мёши, а на юг - к притокам Вятки, а значит, и Камы.

- Папа, пап! А что нужно, чтобы были пруды?

- Проекты нужны, расчеты. Надо строить так, чтоб вода не уходила, а держалась. Машины нужны, строительные материалы… Для начала - деньги, тут важно начать!

Я с восхищением смотрела на папу: он думал почти о том же, что и я! Но я считала, что голубые озера в наших местах можно строить лишь после того, как найдут у нас полезные руды или каменный уголь. Когда понаедет народ на шахты и рудники. А оказывается, можно и так, в совхозе, как он есть. Только, кроме свиней, будут у нас расти еще и зеркальные карпы!

- Папа, и рыбалка будет?

- Обязательно! Одни пруды будут промышленные, а другие - для купанья, для рыбалки.

- Мама, бабуся! Вот это да! - звала я повосхищаться вместе со мной. - Представляете - вместо оврагов голубые озера. И не надо нам будет уезжать к реке!

У нас до войны велись разговоры - переехать в другой совхоз, куда-нибудь к реке. Папа наш был родом с Камы и мечтал о реке, о рыбалке. Вот откуда его мечты!

- Я так и решил, Дашутка: зачем уезжать к реке, к воде? Давайте здесь устроим! Сюда приведем воду!

- Я буду рыбку ловить на лодке, - важно сообщил Толя. - Буду плавать все время на лодке.

- Конечно! И так будешь плавать, и на лодке! - смеялся папа.

- Ой, пока это будет, Толик уж вырастет! - вздохнула мама.

- Мам! Ну все равно же будет! (А бабуся пила чай из блюдечка и лукаво посмеивалась.) Пусть даже я уже выучусь и приеду сюда пруды строить! Это, конечно, очень долго, но все равно! Надо, чтобы было, как папа придумал… Пап, а учат где-нибудь строить пруды и озера?

- Учат. Есть специалисты-гидростроители. В строительных институтах есть, видимо, отделения или факультеты.

- Вот опять теперь думай! Или в геологи, или в гидростроители!

Все засмеялись. А мама сказала, что мне еще следует подумать над профессией овцевода на горных пастбищах Тянь-Шаня.

- Горы должны тебя звать - ведь четырнадцать лет тому назад ты чуть-чуть не родилась там, в Киргизии.

- Я еще их не видела, гор. Но наверное, когда увижу, сразу пойму, что они - мои. Тогда уж и думать буду.