Две горсти песка. Мату-Гросу

Национальный парк Шингу — это территория площадью около 21 000 квадратных километров, носящая совершенно иной характер. В самый нужный момент район длиной около 320 километров и шириной почти восемьдесят километров был сохранен для индейцев, хотя, казалось бы, в этой части Бразилии так много свободной земли. Это единственный большой участок территории страны, отведенный целиком для индейцев, и здесь их живет около тысяча семьсот человек. Они ведут свой образ жизни, насколько это возможно. В пределах Парка происходят и межплеменные стычки, и нельзя отрицать, что случаются и убийства независимо от того, как их классифицируют — как ритуальные жертвоприношения или обычную практику. Индейцы принадлежат к многочисленным племенам и нескольким обособленным языковым группам. Эти группы сильно различаются и физически. У них разные культуры, которые продолжают оставаться несхожими. Ни в коем случае нельзя считать, что их будущее обеспечено, но пока что они живут примерно так же, как жили раньше на этой территории и вокруг нее. Их культура не могла исчезнуть целиком из-за того, что они со всех сторон окружены остальной Бразилией, или из-за того, что они живут на сравнительно ограниченной территории в отдельных поселениях. И все-таки есть весьма разительное различие между их довольно привычным образом жизни и выхолощенным существованием индейцев на реке Ареойеш. Новый Национальный фонд индейцев представляет собой правительственную организацию, ответственную за обе эти территории и в некоторой степени согласную с их укладом. Однако только братьям Орланду и Клаудиу присущ организаторский талант, который позволяет собирать воедино все противоречивые факторы, действующие в парке Шингу.

Первоначально оба общества, организовавшие английскую экспедицию, требовали, чтобы в состав любой группы ученых всегда входил врач и чтобы всегда проводились медицинские исследования. Никто не знал, в какой степени могут быть опасными глухие уголки Мату-Гросу — как с точки зрения медицины, так и несчастных случаев, — и постоянное присутствие квалифицированного специалиста считалось разумной предосторожностью. Впоследствии стало очевидным, что медикам почти совершенно нечего делать. Люди болели нечасто, а несчастные случаи предотвращались настолько эффективно, что более возможной стала опасность заболевания, вызванного самими врачами. Такое мнение возникло однажды, когда в лагере одновременно появилось два больных: первый страдал от аллергической реакции на лекарство, прописанное накануне при слабом недомогании, а другой — от болезненной раны на том месте, где находилась киста, которую врач обнаружил и вырезал (она была там уже много лет и хотя не радовала, но и не беспокоила). Поэтому было принято решение, что до наступления эпидемии или непрерывной серии несчастных случаев энергию медиков вполне можно направить на проведение запланированных исследований ввиду появившегося у них свободного времени.

Национальный парк, находившийся к западу от базового лагеря, действовал на нас как приманка не только потому, что там кто-то постоянно нуждался в медицинской помощи, но и потому, что индейцы представляли собой интригующее исключение по сравнению с большинством человечества. Изолированные от остальных людей, они неизбежно отличались во всех отношениях: своими антителами, реакциями на заболевания, восприимчивостью к ним и многим другим. К тому же, как часто сообщали антропологи, они использовали различные лекарства, собранные в лесу, и умели лечить многие болезни. Вследствие этого медики экспедиции весьма охотно бы посетили парк. К счастью, хотя для большинства парк был закрыт, братья Вилас-Боас охотно приняли английских врачей.

Чтобы попасть в эту резервацию, нужно было получить место в одном из самолетов бразильских ВВС, совершающих регулярные полеты в Пост-Леонарду и во все остальные пункты в глубь страны. Для этого требовалось длительное ожидание, по всей вероятности в Шавантине, в надежде на прибытие самолета, летающего в нужном направлении и имеющего свободное место. В течение многих дней самолетов не было. Неожиданно прилетает «Дакота». Дверцы самолета распахиваются. Идет поспешный обмен пассажирами, оборудованием, почтой. Сквозь шум винта раздается команда — и самолет взлетает вновь. Пройдет меньше часа и врач, попавший на борт самолета после столь длительного ожидания, услышит визг резины, когда колеса коснутся земли в Пост-Леонарду. На этот раз среди группы ожидающих будут индейцы, и один из них проводит прилетевшего к человеку, находящемуся во главе Поста. Это Орланду Вилас-Боас, который вместе со своим братом Клаудиу получил золотую медаль Королевского общества. Если Пост не окажет гостеприимства, полагая, что прибытие врача не принесет никакой пользы Парку, то прилетевший может сразу сесть в следующий самолет, улетающий отсюда. Еще лучше будет, если он успеет попасть на тот самолет, на котором прилетел.