Две горсти песка. Мату-Гросу

Этот эпизод нельзя назвать непременным для «Муть-фильма» — просто так уж получилось, что природа повернулась к нам излишне натуралистичной стороной. Забегая вперед, скажу, что по возвращении в Англию я встретился с представителями кинопроката. Англичане заявили, что сцена смерти будет слишком тяжелой для многих зрителей. Американцы ничего не имели против смерти, но о показе родов на их экранах не могло быть и речи. По-моему, беда в том, что кино привыкло щедро лакировать природу.

На следующий день мы опять поднялись вместе на гребень кратера и доехали до Винди-Гап. Шестьдесят баллонов ждали нас, сложенные в штабели. Шестьдесят колпаков были сняты и лежали на земле перед ними. Площадка для наполнения оболочки расчищена. И лишь одна закавыка, в чем мы убедились, запустив шар-пилот. Ветер не тот. Он дул не от площадки через кратер, а почти точно на юг. Аэронавт мог рассчитывать только на то, чтобы обозреть круговую панораму и издали полюбоваться животными Нгоронгоро.

Печальное открытие. Мы потолковали и решили отвезти баллоны на противоположную сторону, к Салеху. Можно было дожидаться, когда ветер позволит стартовать у Винди-Гап, но ожидание могло затянуться. Во всяком случае, ветер вернулся на обычный для этого времени года румб, и было похоже, что он останется устойчивым. Отсюда наше решение перебазироваться, и оно далось нам отнюдь не легко: ведь с теми машинами, которыми мы располагали, предстояло сделать четыре рейса. А так как окружность есть окружность, обогнуть половину кратера по гребню означало покрыть около шестидесяти пяти километров. Четыре раза туда и обратно — итого примерно пятьсот двадцать километров местами по очень скверной дороге. Словом, переезд сулил еще два дня работы для всех, включая нанятых рабочих.

Благодаря одному носорогу рейсы оказались не слишком однообразными, если это слово вообще уместно в таком крае. Носорог этот облюбовал грязную лужу на нашем пути, в двух-трех километрах севернее Уилкиз-Пойнт и примерно на таком же расстоянии к югу от Салеха. Когда мы неожиданно встретились с ним во время первого рейса, обе стороны были одинаково поражены, и носорог решил, что надо «бить». Он пошел в атаку, грузовик остановился, и водитель нажал сирену. В последнюю минуту носорог отказался от поединка и свернул в высокую траву. Но грузовику надо было проехать здесь еще семь раз, да и наш «Джипси» то и дело выезжал с различными поручениями. Снова и снова носорог рвался в бой, снова и снова в последнюю минуту передумывал, и все-таки однажды состоялось столкновение с «джипси». Передний рог зацепился за бампер, и, стараясь вырваться из страстных объятий, зверь основательно помял нам крыло. Правда, после этого носорог наблюдал за транспортом издалека. Атака совершена. Разрушения причинены. Он постоял за честь плиоценовой эры.

Наземная команда очистила новую стартовую площадку от кустов и с упоением расправилась с крапивой. Здесь росли два особенно зловредных вида крапивы. Один, высотой около тридцати сантиметров, был буквально пропитан ядом. Второй, с листьями величиной с тарелку и стеблями длиной около двух с половиной метров, тоже здорово жалил, так что жжение чувствовалось двое суток. Мы их обнаружили, когда разведывали площадку; после перелета нам предстояло познакомиться с ними поближе.

Снова расстилаем оболочку, любуясь замечательным видом. На дне кратерной чаши бродили пятнадцать тысяч животных. В лесах на склоне под нами водились слоны и буйволы. Откос за нашей спиной, спадающий к равнине Карату, откуда дул ветер, был далеко не так крут, зато мог похвастаться пышной тропической растительностью, какую ожидаешь увидеть в жаркой стране на высоте двух — двух с половиной тысяч метров. Мы задумали, так сказать, оттолкнуться от гребня и, почти не набирая высоты, быстро идти вниз.

— Это похоже скорее на катание на санках, чем на воздухоплавание, — сказал Дуглас, глядя на дно чаши в шестистах метрах под нами.

Возможно, он был прав, если не считать, что нашим «саням» предстояло после спуска пройти двадцать километров, подняться вдоль противоположного склона и удалиться в сторону Серенгети. Мы тщательно подготовили оболочку, закрепили внутри веревки, поставили на место клапан, накрыли все сетью и на всякий случай скатали — вдруг шакалам вздумается пожевать ночью наш шар. Баллоны подключили, чтобы утром осталось только открыть вентиль. Почти все рабочие вернулись в свое селение, причем мы им строго наказали, чтобы они завтра привели с собой еще людей для наземных операций. В эти дни непременным членом экспедиции стал исследователь пастбищ Нгоронгоро Джон Ньюбоулд. Он еще раньше исполнял здесь роль «нашего человека». Мы предложили ему занять в гондоле место Алена Рута, на время уехавшего в Найроби. Большую помощь оказал нам также местный инспектор по охране животных Билл Мур-Гильберт, неожиданно ставший энтузиастом воздухоплавания. Всего на старте мы могли рассчитывать на двадцать пять помощников. И я вовсе не считал, что это слишком много.