Две истории из жизни изобретателя Евгения Баранцева

Мы собрались в подвале, когда в школе не осталось ни одной живой души, и Баранцев запер дверь - не для таинственности, а для спокойствия. Видите ли, хотя никто толком не знал, чем мы занимаемся, в любопытных не было недостатка. Например, за Баранцевым ходил хвост ординарцев-пятиклашек: два строгих тощеньких мальчика в очках, один высокий, ушастый, другой поменьше, и такая же девочка, по имени Лёка. Удивительно, но Баранцев их не гнал, а, наоборот, быстренько обучил обращаться с логарифмической линейкой и паяльником и поручал кое-какую работу. Иногда эти деятели застревали у "Бескудника" часов до девяти; и тогда в подвал врывались их разъяренные родительницы и силой уводили рыдающих ординарцев по домам.

Словом, Женька Баранцев запер дверь, включил рубильник и защелкал тумблерами. Раздалось знакомое низкое гудение, метнулись по матовым экранам зайчики.

Сосредоточенный Женька достал итоговую перфокарту с заданием и вложил в приемник. Вспыхнули сигнальные лампы, "Бескудник" взял тоном выше и замигал огнями учащенно, словно побежал.

Так прошло, наверное, минут пятнадцать.

Потом возникло тихое, быстрое металлическое постукивание - это печатался Ответ.

Еще через минуту раздался щелчок, лампы погасли, и откуда-то, из внутренностей "Бескудника", выполз плотный четырехугольник бумаги.

Вот что мы прочитали:

"ВЕСНА - ЛЕТО 2975-го

Грядущий сезон не несет с собою никаких сенсаций. Мамическое решение силуэта по-прежнему довлеет над папическим. Вместе с тем тригонометрические мотивы постепенно уступают место орнитофлорическим, сдержанно вакхическим, а для молодых стройных женщин - даже кваэиэкзистенциалистским. Брунсы вытесняются академками, комбирузы - комбианами, шлюмы - пилоэтами, дюральки феритками, а кальций - магнием. В повседневной носке никогда не надоедают кенгуру естественных цветов, а в выходные и в предпраздничные дни наборы люмексов сделают элегантной каждую женщину. Отправляясь путешествовать, к юбке из секстона или септона наденем жемайчики из октона длиною 0,65 +- 0,125, верхнюю часть из нонона, нижнюю - из декадона и кьякки без пяток; пальто из макарона и шляпка формы "Вирус-В" завершат ансамбль.

На вечерних комбианах оригинально выглядит отделка из натурального ситца, однако молодым девушкам следует выбрать что-нибудь менее претенциозное.

Модны чистые, насыщенные цвета: ранний селеновый, тускарора, кутящей гамбы, ноктилюка, протуберанцевый, гематоксилин-эозин".

Каждый из нас прочитал это про себя несколько раз. Баранцев отошел, сел в сторонке и протер очки; у него был вид человека, только что сорвавшего грудью финишную ленточку.

- Премудрость во щах... - нарушив молчание, с большим чувством произнесла тетя Гутя.

- Прелестные советы для умалишенных, - ледяным голосом сказала Ксана.

- Неправда; - обиделась я за Женьку, хотя сама испытывала некоторое смятение. - Тут есть понятное, вот... тригонометрические... тускарора... кальций...

- А что такое? - спросил Баранцев.

- Что такое! - закричала Ксана. - Пальто из макарона! Кланяйся своему Мюмелю-Дрюмелю, идиоту несчастному!

Женька побледнел. Отпер дверь на спине "Бескудника" и исчез в нем на полчаса.

Потом он снова вложил задание; снова, замерев, мы слушали металлическое постукивание, наконец новый Ответ был у нас в руках.

Он мало чем отличался от старого. Вместо "кутящей гамбы" теперь стояла "кипящая бампа", а вместо "макарона" - "махерона". Пальто из махерона.

- Действительно, - сказал Женька, - не контачило на выходе.

За это время Ксана успокоилась и обдумала план действий.

- Да, - сказала она проникновенно и перекинула косу из-за спины так, что коса кольцом легла ей на колено, - это, конечно, выдающееся открытие! Такие возможности... Поздравляю тебя, Баранцев. Но, Женечка, тут неясны некоторые детали. Не математические, а практические. Интересно, можно ли их уточнить?

Баранцев медленно перевел взгляд с Ксаниной косы на ее глаза и сказал, запнувшись:

- Конечно...

И вот когда через несколько дней тетя Гутя сказала мне: "Верченая твоя Ксенька и такому парню голову заверчивает", - уже после того, как я сначала посмеялась ей в ответ, этот Женькин взгляд вдруг вспомнился мне.

Дальше что же?

Другая на Ксанином месте, конечно, махнула бы рукой на эту идею. Но Ксана Тараканова, когда ей что-нибудь приспичивало, умела организовать дело!

Теперь ее окружали химики. Толя из Ломоносовского, Воля из Менделеевского и Игорь Олегович из Института Экспериментальных Красителей и Тканезаменителей. Этот последний казался мне тогда совершенно пожилым: он уже защитил кандидатскую, и ему было, наверное, двадцать восемь лет. Рому с истфака Ксанка перевела в запас. А эти химики, полимерщики и анилинщики рылись в "Индексах" и "Анналах" и синтезировали неземные лоскуты немыслимых цветов. И рады были без памяти, когда удавалось Ксанке угодить.

Принципиальная сторона проблемы была, собственно, уже решена. Конечно, Женька по Ксанкиным заданиям предсказывал ей кое-какие мелочишки, уточнял детали, но это была так, ерунда, решаемая чистой техникой и не требующая вдохновения.