Две недели до любви

Клинт показывает на плоский камень. Там, выше всего мира, мы можем стоять, не боясь упасть. Оттуда мы будем смотреть, как пчелы перелетают с цветка на цветок в поисках самого сладкого нектара. Белки и один отважный енот подбираются все ближе, а потом убегают от нас. Я гляжу вниз, на прозрачный поток, что вдалеке впадает в Рейни. Ритмичный шум воды напоминает мелодию. Песню любви. Я наблюдаю за маленькой серокрылой птичкой. Может, это голубь? Птичка устремляется вниз, чтобы попить воды, и внезапно я тоже испытываю страшную жажду. Я должна почувствовать воду на своей коже.

Я сбегаю вниз по камням со всей осторожностью; Клинт следует за мной. На краю широкого пруда у самого подножия водопада я раскладываю одеяло и сбрасываю кроссовки. Я готова погрузиться в эту воду, почувствовать, как вокруг меня танцуют пузырьки. Разве можно представить более идеальное продолжение того вечера? Вместо обычного душа у нас есть целый водопад. Я хочу, чтобы Клинт последовал за мной, снял шорты, сбросил обувь. Но он трясет головой.

– Нет, – говорит он, поднимая одеяло и жестом подзывая меня ближе. – Я хочу показать тебе кое-что.

Он ведет меня вдоль утесов, ближе к самому водопаду. Когда до него остается рукой подать, Клинт показывает мне на пещеру за стеной воды. Каменная комнатка с отполированными стенами, прибежище мира и покоя сразу за яростным, шумным потоком.

Я впитываю кожей сладостное уединение, а Клинт раскладывает одеяло на каменном полу.

– Идеально, – говорит он, садясь.

Наконец я приказываю ногам двигаться и присаживаюсь рядом с Клинтом.

На наших руках искрятся крохотные капли брызг. Я рисую маленькое сердечко на его предплечье: так дети оставляют картинки на запотевших стеклах.

Клинт берет меня за руку и прикладывает мою ладонь к своей груди. Сердце у него так колотится, что наверняка болят ребра.

– Это для тебя, – шепчет он.

Мы целуемся, будто нас и не прерывали: ни Джордж тем вечером, когда мы дурачились на озере, ни мама, ни угрызения совести. И уж конечно не древние (хотя и не слишком) истории любви. Будто наши сердца не зарастали сорняками мыслей о том, должны мы или не должны… Будто мы не переживали о том, что разобьем кому-то сердце или предадим собственное прошлое. Как будто мы никогда не испытывали боль. Будто никогда ничего не боялись.

Внешний мир исчезает. Пространство между нами заполняется чистым желанием. Хотя между нами и нет никакого пространства: мы обвиваем друг друга руками, придвигаемся ближе. Но даже так, грудь к груди, мы все равно недостаточно близки. Клинт стягивает с меня майку и снимает футболку со своей влажной, блестящей груди. Теперь между нами нет преграды, и все же этого мало.

Он стаскивает мне шорты до самых щиколоток, и я стряхиваю их с ног. Запускаю пальцы за бока трусиков. Теперь я абсолютно обнажена, и это великолепно. От дыхания Клинта на коже у меня выступают мурашки. Он целует мне затылок… руки.

Мы сплетаемся, как венерины башмачки, которые пытаются выбраться из тени на солнце. Мы поворачиваемся лицом к нашей страсти, как цветок поворачивается к солнцу.

Его губы повсюду: на моей груди, на сосках. Я трогаю твердые мускулы на его животе. Мы лежим, переплетаясь, на нашей каменной постели; туман продолжает расписывать наши тела узором из капель. Волосы искрятся в ароматных брызгах.

Мы покачиваемся вместе, как две лодки в речных водах. Он слизывает капли тумана с моего тела. Я пробегаю пальцами по его ногам, твердо решив, что должна ощупать его тело целиком.

Туман, пот и желание стекают по моей спине, по груди, по рукам.

Так и должно быть. Слова водоворотом кружатся у меня в мыслях.

Клинт тянется к своим шортам на земле, достает и быстро натягивает презерватив. Он шумно дышит от волнения.

Не останавливайся, говорю я себе и сажусь на его роскошное тело. Я чувствую твердое прикосновение на своей ноге, и он пульсирует в такт с волной жара у меня внутри.

– Челси, – стонет Клинт. – Пожалуйста…

Ему не приходится просить дважды.

Клинт

Финальная игра

Я блаженствую. Руки у меня ослабели, ноги расплылись лужицей. Я пьян Челси. Опьянение не проходит, когда мы покидаем водопад, когда я довожу ее до коттеджа, когда еду домой. Я несколько часов лежу в кровати и таращусь в потолок, но это ощущение все не уходит. Я переживаю случившееся раз за разом. То, что случилось у водопада. И каждый раз пьянящее чувство становится все сильнее.

Вау. Я продолжаю лежать и тупо думать: вау.

На следующее утро мама сообщает, что записала меня к семейному доктору, чтобы он посмотрел мое плечо. А то вдруг я слишком перенапрягаюсь.

Боже правый. Да сегодня же последний день каникул Челси.

– Что с тобой? – спрашивает она.

Мы сидим в приемной. Я притоптываю, потираю лоб, фыркаю.

В ответ я лишь трясу головой. Не говорить же, что у меня роман с курортницей. С той самой, чей отец считает меня за профессионала своего дела.

Когда мы выходим от доктора, когда мама ведет машину до дома, когда я хватаю ключи от грузовика и возвращаюсь на курорт, уже подходит время ужинать.