Две Розы

– А я всегда тебе говорила, Лид… Ты сама во всем виновата! Сама этот пагубный путь жертвенности выбрала! А теперь чего ты хочешь? Теперь получай закономерный результат… Я ж тебе говорила в свое время – опомнись, Лид! Ведь говорила, скажи?

– Ну, говорила… Так мне ведь как лучше хотелось… Я думала, что если я их любить буду, то и они меня в ответ будут любить…

– А ты не путай любовь с жертвенностью, моя дорогая! Любить можно и не истязая себя, и это более мудрая любовь, если хочешь знать! А еще лучше, когда ты предлагаешь выросшему ребенку о себе заботиться и даже требуешь этого, в конце концов! А ты умеешь требовать, Лид? Ведь не умеешь?

– Да ты о чем говоришь, Лиза… Посмотрела бы я на лица своих домочадцев, если бы вдруг чего-то потребовала…

– Правильно! Они бы тебя быстро на место поставили! Сопротивляться уже бесполезно, дорогая моя. Они уже привыкли, что ты только даешь. Приняли это как закон жизни, который обратной силы не имеет. Так что терпи уж до конца, что я еще могу сказать… И не ропщи…

– Да, Лизочка, ты права… Зря я тебя не слушала…

– Конечно, зря. Все пахала, как лошадь, все благодарности выслуживала! Нет ее, благодарности, понимаешь? Нет… И быть не может, если ты ее выслужить хочешь… А теперь что? Теперь остается ждать, когда тебя пристрелят… Ведь загнанных лошадей пристреливают, правда?

Лидочка снова тихо заплакала, и Лиза посмотрела на Розу Федоровну, которая давно ей подавала умоляющие знаки – хватит, мол, бедную Лидочку мучить… Чтобы как-то разрядить обстановку, Роза подняла рюмку с наливкой, произнесла торжественно:

– А давайте еще за мою бабушку выпьем! Она такая хорошая, я так ее люблю! За самую хорошую бабушку на свете! С днем рождения, ура!

– Молодец, Розочка, хорошо сказала… – улыбаясь, потянулась чокнуться своей рюмкой Лизочка. – Твоя бабушка и впрямь самая лучшая, мы ее тоже любим! Правда, Лидочка?

– Правда… – сквозь слезы улыбнулась Лидочка. – И вообще, спасибо вам, девочки, за то, что вы у меня есть… Если бы не вы, не знаю, с кем бы я душеньку отводила…

Чокнулись, выпили сладкой наливки. Лиза содрогнулась слегка, попросила тихо:

– Чайку бы выпить, больно сладко пошло…

– Так я сейчас к чаю накрою! – вскочила Роза, собирая со стола пустые тарелки. – Мы ж с бабушкой торт к чаю сами пекли! С курагой и с орехами! Я сейчас, я быстро…

Когда Роза ушла на кухню, Лидочка произнесла с завистливым вздохом:

– Какая у тебя Розочка-то получилась… Спокойная какая, улыбчивая… А как тебя любит – позавидовать можно…

– Да, она хорошая… – согласилась Роза Федоровна, вздыхая, – вот только судьбы у нее нет… Помру я, и что с ней дальше будет? Так и останется кругом одна?

– А ты не умирай раньше времени, Розочка. Дождись, когда внучка замуж выйдет да правнуков тебе родит. Вот тогда и умирай себе спокойно, с легким сердцем.

– Так ведь о том и толкую, Лидочка! Да только за кого она замуж пойдет? Двадцать семь лет девке, а ни одного кавалера так и не было в ее жизни, даже самого завалящего!

– Ну, был бы товар хороший, а покупатели на него всегда найдутся!

– А не скажи, Лид, не скажи… – глубокомысленно произнесла Лизочка, глядя куда-то поверх ее головы. – Можно всю жизнь этого покупателя прождать, да так и не дождаться… Кстати, есть у меня одна мыслишка по этому поводу… Уж не знаю, как вы к этому отнесетесь, но есть…

– Что за мыслишка, говори! – велела Лидочка, подавшись вперед.

– А я что делаю? Я и говорю… Значит, так, девочки… Есть у меня одна приятельница, зовут Викторией Марковной… Ой, да вы же ее знаете, видели у меня на юбилее! Ну, колоритная такая, на старую барыню из какого-то кинофильма похожа! У нее еще брошь такая на блузке была… Большой изумруд в виде цветка…

– Брошь я помню, а приятельницу твою в лицо не помню, хоть убей. Совсем памяти на лица не стало. Вроде и знаю откуда-то человека, а вспомнить никак не могу… – грустно сказала Лидочка и добавила с таким же грустным смешком: – Говорят, это единственное преимущество старческого склероза – каждый день с каким-то новым персонажем знакомишься…

– И я что-то не припомню твоей Виктории Марковны, Лизочка… – подхватила Роза Федоровна. – У меня, наверное, тоже на лица памяти не хватает…

– Ну, да ладно, это не важно, помните вы ее или нет… Она-то нам вовсе и не нужна по большому счету. Вот сынок ее… Тридцать пять лет мужику, а до сих пор не женат, представляете? Так при маме и живет, никуда она его от себя не отпускает! Он у нее поздний ребенок, у судьбы с трудом выпрошенный. Вот она и вложилась в него всем своим существом. А попробуй отдай, когда он весь до последней капельки крови твой, оторви от себя, попробуй!

– Ну? И зачем Розочке такой маменькин сынок нужен? – ехидно спросила Лида.