Две стороны одной монеты (СИ)

Сердце Эрика пропускает удар. Кто-то был здесь. Кто-то уже добирался до Церебро, но потерпел поражение. Возможно…

— Кто…

— Это была моя сестра, — Чарльз обрывает его зарождающиеся планы на корню. — Тогда она и попала в инвалидное кресло. Шоу не убил ее только потому, что она была нужна для меня.

Выходит, Мойра хотела, чтобы Эрик сделал то, что она не смогла.

Эрику хочется уткнуться лбом в скрещенные руки и не думать. Все это невозможно уложить в голове. Эта реальность слишком далека от рамок нормального мира….

— Скоро все закончится. Обещаю, — он шепчет это, хотя их все равно никто не слушает.

Эрик протягивает руку и касается лежащей на постели ладони. Чарльз слабо сжимает пальцы в ответ. Его взгляд вдруг делается стеклянным, губы приоткрываются, он замирает, и Эрик испуганно таращится на этот приступ.

— Ли Цуонг, управление растениями, Шанхай, Йанданг стрит, восемь.

Персонал у мониторов вяло оживляется, начиная тыкать по клавишам, связываться с кем-то по коммуникаторам, отправлять сообщения. Кем бы ни был этот Ли, Эрик понимает, что правительство только что отправило за ним ищеек.

Пальцы Чарльза судорожно вздрагивают, и взгляд снова становится осмысленным.

— Ему семь лет… Он заставил цветок в кадке распустить бутоны, чтобы порадовать больную сестру…

Эрик стискивает безвольную руку почти до боли, заставляя Чарльза посмотреть на него. Его губы сжаты в тонкую линию, скулы напряжены, и во взгляде все то, что он не может высказать при Шоу и его помощниках, которые все еще здесь.

— Если думаешь, что твой взгляд способен просверлить дыру в этой чудесной голове, то зря стараешься, Эрик.

Шоу хлопает его по плечу, и Эрик может лишь опустить руку Чарльза вместо того, чтобы развернуться и врезать со всей силы по этой ухмыляющейся роже.

— У вас еще будет время пообщаться, дорогуши. А пока что, Эрик, тебе надо пожертвовать немного крови ради нашего дела.

Когда Эрик приходит в себя в следующий раз, уже вечер, и он лежит в своей комнате, в пансионате. Первым делом он бросает короткий взгляд на монитор: его мать в порядке, сидит с книгой в кресле.

Голова тяжелая, от снотворного все гудит и кружится, но он заставляет себя встать с постели. Держась за виски, направляется в ванную, где долго умывается и полощет рот, пытаясь смыть мерзкий невидимый привкус лекарства. Ему хочется подышать свежим воздухом, чтобы прочистить легкие от металлически-сухого воздуха, циркулирующего в здании Церебро.

Может, это был сон?

Эрик трет свои ладони, пытаясь вспомнить прикосновение к чужой руке — теплой, живой, но слишком слабой для здорового на вид человека. Никакие молодильные яблоки не спасут от мышечного гипотонуса*, если лежать столько лет без движения…

Его металлокинез снова на месте, краны послушно закрываются, подчиняясь его воле. Голос Чарльза не появляется в его голове, а значит, разум телепата в Церебро.

Эрик покидает комнату и идет по коридору, целенаправленно. Ему нужна одна комната и один обитатель этого места. Он отпихивает в сторону всклокоченную женщину, которая все время смотрит телевизор, обкусывая ногти. Она истерично смеется ему вслед, но Эрику не до психов сегодня.

Он врывается в комнату Мойры. Женщина сидит с книгой у окна и вздрагивает, когда дверь ее палаты распахивается. Эрик краем глаза отмечает, что комната поделена на две половины, будто в ней живут два разных человека, хотя он уверен: Мойра здесь одна.

— Надо поговорить.

— Тебя учили, что нужно стучаться и спрашивать разрешения, прежде чем входить? — она захлопывает книгу, даже не положив закладку.

Эрик не хочет вступать в бесцельные споры.

— Ты пыталась убить Чарльза, ведь так? Поэтому ты в кресле?

Ее лицо кривится, губы белеют от злости, и она катит коляску прямо на Эрика. Это могло бы выглядеть угрожающе, но Эрик останавливает колеса, не давая ей подъехать близко.

— Он тебе сказал?

— Да. Я был в Церебро. Видел его.

На секунду в ее взгляде сквозит нечто… И Эрик думает, что сейчас она спросит: как Чарльз? Но этого не происходит.

— Неужели? И какое мне должно быть до этого дело?

Эрик смотрит в мигающий глазок камеры, Мойра замечает это.

— Твой брат сделал все, чтобы ты могла жить. Так ты ему отплатила?

Лицо Мойры вытягивается в шоке от услышанного, пальцы стискивают книгу.

— Чтобы могла жить? Ты издеваешься? Это, по-твоему, жизнь?! — ее трясет, и Эрик немного жалеет о своей затее, но механизм уже запущен. Под пальцами Мойры металл от ее часов сливается в буквы и оседает на обложке книги.

— Я не просила такой жизни!

Никто не должен заподозрить Мойру, если она что-то знает. Чарльз не хотел бы, чтобы она пострадала еще больше.

Он дергает ее за ремешок часов, заставляя обратить внимание на книгу.