Две строки до востребования

Любопытных зевак в этот послеобеденный час во дворе оказалось совсем немного, однако Вавилону доставило истинное удовольствие распахнуть правую заднюю дверцу, где сидела прекрасная Наташа. Руки, чтобы помочь выйти даме, он, правда, предложить не решился — неизвестно, что по этому поводу мог бы изречь словомудрый бородатый красавец. Но опасался, кажется, напрасно: неохотно выйдя из машины, Роман подозрительно огляделся по сторонам.

— А здесь как… — не очень заботясь о цветистости своей речи, спросил он, — оставить можно? Пацаны не шкодничают?

— Из моей комнаты видно. — Вавилон произнес эти слова тусклым голосом, сквозь зубы. Он досадовал на себя, что не проявил вполне уместной галантности — не протянул Наташе руку. Она бы, вероятно, оценила такой жест внимания, улыбнулась бы. Ему улыбнулась бы. Да, надо было подать ей свою правую руку. Крепкую и надежную, с длинными сильными пальцами. А он не подал, испугался. И потому она выскочила сама, не взглянув на него, и принялась оглаживать на бедрах невидимые морщинки короткой юбки.

— Старина, — тронув Вавилона за рукав кожаной куртки, спросил Роман, — надеюсь, у тебя найдется глоток доброго сухого вина?

— И бутылка найдется — «Ркацители». Неоткрытая.

— Недурно, — заметил Роман, проверяя, крепко ли заперты дверцы машины. — Хотя лично я отдал бы предпочтение испытанному другу «Рислингу».

— Чего нет, того нет. — Вавилон развел руками. Он делал над собой усилие, чтобы скрыть раздражение. Однако никак не выказать своего отношения к словам старшего приятеля он посчитал для себя унизительным. И потому добавил строго и сухо: — Вино найдется, только дело сначала надо сделать.

— Естественно. Всецело и полностью…

— Ты интересовался — умею ли я шить? — спросила Наташа и с улыбкой взглянула на Романа. — Естественно. Всецело и полностью.

Роман погрозил ей пальцем:

— Великих цитируешь!

«Молодец, Наташка! Язычок — бритва», — мысленно похвалил ее Вавилон.

До операции «Джинсы», которую Вавилон наметил провести в ближайшую субботу, оставалось три дня — срок достаточно большой, он мог бы и сам все подготовить, не затруднять Наташу с Ромкой, однако сегодня он решил привезти их к себе.

И тому были причины. Прежде всего для операции нужны колеса, а Роман до сих пор колеблется: и не отказывает, и обещать твердо не обещает. Видно, в саму операцию не очень верит, за машину боится. Вот и пусть увидит сейчас товар лицом, поймет, что отступать некуда. И вообще, с какой стати корпеть над работой одному? Если бы доходы шли только в его карман, тогда понятно. А тут делить придется.

И еще была причина — Наташа. Вавилону очень хотелось, чтобы она побывала у него дома. Просто посидела бы, увидела, как живет, послушала бы маг с последними записями… Вавилон готовился к ее приходу. С утра прибрал в комнате, поставил в вазу несколько веток сирени, подмел веником, даже тахту пропылесосил, чем привел в полное недоумение мать.

— Гостей жду, — объяснил он.

— Девушка? — посмотрев выпуклыми, словно фарфоровыми, глазами на сирень, тотчас спросила Алла Игнатьевна.

— Ты уже ревнуешь?

— Ничуть. Она красивая?.. Вижу-вижу: вздыхаешь… Тогда и я… — Алла Игнатьевна потрогала пальцами кудряшки волос, — наведу парад. Волик, а маникюр я успею сделать?..

Оглядывая перед уходом свою прибранную комнату, Вавилон на минуту застыл в нерешительности перед столом: вынуть из-под стекла красотку в купальнике или оставить как есть? Подумал и махнул рукой: пусть Наташа видит, что настоящая красота и его влечет. Разве не хороша девушка? Под стать самой Наташе…

Еще у машины Вавилон заметил в широком окне комнаты лицо матери. Измаялась. Ждет — не дождется. И уж, конечно, при полном блеске. Ее хлебом не корми — дай намарафетиться. Что ж, пожалуй, это кстати. Не стыдно за нее, держит фасон, не сдается. В свои-то сорок два еще куда как смотрится! Хоть в третий раз под венец.

Вавилон и ключ не стал вынимать из кармана: пусть мать сама откроет, это доставит ей удовольствие.

— Маман, познакомься, — сказал он, довольный, что не обманулся в своих ожиданиях: Алла Игнатьевна выглядела даже лучше и моложе, чем он представлял.

— Очень приятно. Очень приятно, — сияя доброжелательностью и светом фарфорово-кукольных глаз, повторяла она.

Все же отдавать полную инициативу в руки матери, которая уже распахнула дверь в гостиную, было опасно, и Вавилон поспешил провести друзей в свою комнату.

Здесь, на правах хозяина, он, не мучаясь сомнениями, предложил Наташе снять мохеровую кофточку и собственноручно повесил этот ее невесомый наряд на плечики. Затем включил стоявший наготове магнитофон. Включил на малую громкость, однако ритмичные звуки модернового американского джаза туго наполнили пространство комнаты. Одна из колонок, блестя вишневым полированным деревом, была установлена на тумбочке, возле тахты, другая лила звук из противоположного угла, сверху (стояла на шкафу).

— Элвис Пресли, — посмотрев на ближнюю колонку у тахты, с видом профессионала изрек Роман. — Король рок-н-ролла. Вознесенный до небес идол шизофреников и наркоманов.