Две строки до востребования

И еще Гринька вспомнил, как недавно пробирались они с Киселем в биологический кабинет. Перед самим-то собой врать нечего: ведь хотел тогда микроскоп утащить? Хотел. И не застукай их техничка — неизвестно, может, наплевал бы на Киселя, засунул бы микроскоп в портфель, и делу конец… «Черт с ним, нетрудное дело — кину в котелок таблетки и спать лягу. А там не моя забота. Ничего не видел, ничего не слышал. И когда еще это будет! И будет ли? Мало ли что может случиться».

Совсем легко стало Гриньке, будто и нет у него в кармане никакого письма, никаких таблеток. Поднялся со стула, боком пролез из двери на некрашеные половицы, разыскал в ящике буфета рыболовные лески, а на их место сунул пакетик, полученный от Вавилона.

Пообедав с матерью на кухне, Гринька с жадностью съел апельсин и, почти не выпачкав в краске ботинок, благополучно выбрался из квартиры.

На недоуменные вопросы приятелей он ответил до того складно, что впору было хоть самому поверить:

— От бабушки-то когда переехал? Давным-давно. Думал, что лески дома у меня, в ящике лежат, шарю — нет лесок. И вспомнил: Валерка осенью брал их. Вот, думаю, зажилить хочет! Теперь, думаю, и не признается. Такая злость меня взяла, даже на базар не пошел… — Тут Гринька на секунду осекся: про базар-то напрасно сказал. Но Костя, заинтересовавшийся судьбой лесок, в нетерпении спросил:

— Ну, признался Валерка?

— Еще бы! Ждал его как дурак два часа, да чтобы не признался!.. Вот они! — И Гринька, как вещь невиданной ценности, вытащил из кармана «пропавшие» лески.

— Да у нас три штуки! — обрадовался Костя. — Как раз пять. Ура! Всем по удочке.

— А спиннинг? — напомнила Леночка.

— Спиннинг, наверное, не возьмем. Папа сказал, что и так слишком много всего набирается. И кинокамеру не возьмет. Тяжело. Ты же не понесешь рюкзак!

— Я лекарства буду нести. Видишь, медицинскую сумку делаю. — И Леночка подняла над головой (чтобы все видели) белый, из плотной блестящей пленки пакет с красным крестом без нижней палочки. — Дорисую крест, а потом ремешок пришью. Буду на плече носить. Если кто ногу поранит, у меня все тут есть. И зеленка, и пластырь, и бинт с ватой…

— А посмотри на мою работу. — Симка взял с подоконника остро заточенные деревянные колышки и с гордостью добавил: — Шкуркой обтер. Гладенькие. Чтобы в землю хорошо входили. А здесь вырезы для веревки сделал.

— Э! — наигранно обиделся Гринька. — Это несправедливо — без меня все поделали!

— Не волнуйся, работы всем хватит. — Костя это проговорил солидно, не без основания считая себя главным после отца. — Посуду надо собрать, продукты в мешочки разложить, баночку для соли…

— Дела! — усмехнулся Гринька.

Костя с неодобрением взглянул на приятеля:

— А рюкзаки постирать и приготовить белье, обувь, полотенца. Ага! А простыни, мыло, зубные щетки, бидон для воды, маску с трубкой, компас…

— Дневник! — вставила сестренка. — Бумагу, конверты для писем.

— Магнитофон, — напомнил Симка. — А как гербарии будем: делать? Книжка нужна — цветы и листья закладывать.

— Палатку еще проверить, — добавил Костя. — Фонарик зарядить…

— Ну наговорили! — Гринька даже присел и уши заткнул.

Да, все, что перечислили и чего еще сразу не вспомнили, надо было собрать, пересмотреть, рассортировать и с толком уложить в рюкзаки, чтобы ничто не болталось, не бренчало.

Через три дня, на втором «рабочем совещании» (правда, без чая и пирожков, но опять же с черешней, еще более спелой и аппетитной, при виде которой Гринька невольно вспомнил Вавилона), начальник похода вынес из другой комнаты зеленый, туго набитый вещами рюкзак и поставил его посреди комнаты.

— Вот такой упитанный поросеночек будет у каждого, — улыбнулся Аркадий Федорович и предложил: — Кто хочет надеть?

«Упитанный поросеночек» всех развеселил, и все захотели попробовать, как он будет сидеть за спиной. Даже Леночка хотела.

— А ты-то, медицина, чего руки тянешь? — на правах брата пресек ее незаконные поползновения Костя. — Есть у тебя медицинская сумка, и носи.

Рюкзак надевали по очереди. И все находили, что он совсем не тяжелый и нести его будет одно удовольствие.

Однако Аркадий Федорович, казалось, не спешил разделить с ребятами шумные восторги. Переглянувшись с женой, грустно усмехнулся:

— Дети. Малые дети.

Лидия Ивановна покачала головой:

— Ох, Аркаша, затеял ты!

— Лида, вспомни, как нам приходилось в их годы?

— Другое время было. Послевоенное… Не представляю, как справитесь. Рюкзаки полные, а тушенки-то взяли мало. И сковородка не помешала бы. Обувь сменную надо взять, второе одеяло. А магнитофон, воду? Еще палатка.

Аркадий Федорович лишь вздохнул.

— Говорите, нести рюкзак одно удовольствие? — обернувшись к ребятам, все еще возившимся с «упитанным поросеночком», спросил он.

— Самое замечательное удовольствие! — В доказательство Костя несколько раз подпрыгнул с рюкзаком за спиной на месте.

— Это «замечательное удовольствие», — без улыбки сказал начальник похода, — на пять — десять минут. А потом «поросеночек» превратится в тяжелую «свинью», и ее захочется сбросить с плеч. Предупреждаю, ребята: в походе подчас будет трудно.