Две тысячи лет истории Англии

Джейн совсем не тянуло к парадной, праздничной стороне светской жизни. В 1550 г. в Бредгейт заезжал известный ученый и дипломат Роджер Эскем. В своем дневнике он отметил, что в момент его приезда господский дом был пуст – все уехали на охоту, и лишь в дальней комнатке затихшего особняка сидела юная леди Джейн, с наслаждением читая в оригинале бессмертный диалог Платона «Федон». По свидетельству Эскема, одного из самых образованных людей своего времени, Джейн прекрасно разбиралась в философии Платона и была большой поклонницей Демосфена. Высокое происхождение, незаурядный ум, набожность привлекали к девушке внимание протестантских лидеров, как английских, так и иностранных. Например, леди Джейн состояла в дружеской переписке с цюрихским священнослужителем Буллингером, весьма почитаемым деятелем Реформации.

В октябре 1551 г., в тот самый день, когда граф Уорик получил титул герцога Нортумберленда, отец девушки, носивший титул маркиза Дорсета, стал герцогом Саффолком. Теперь семейство Греев перебралось на жительство в столицу. Джейн автоматически влилась в высшее общество, по необходимости принимала участие во всех придворных церемониях и празднествах. Здесь девушка выделялась не только красотой, умом и образованностью: под влиянием своих духовных наставников она выросла равнодушной к роскоши и даже при дворе появлялась в более чем скромных туалетах. Дошло до того, что принцесса Мария прислала ей нарядное платье, которое Джейн уговаривали носить хотя бы из уважения к дарительнице. Однако Джейн осталась непреклонной, считая, что ее вера не допускает следования образу жизни, который выбирает для себя католичка Мария. Леди Джейн преклонялась перед младшей сестрой Марии, поскольку под влиянием своих религиозных наставников принцесса Елизавета в те годы также не стремилась к пышности в быту.

Твердость религиозных принципов Джейн, ее иронические замечания по поводу того, что католики умудряются видеть Спасителя в испеченных булочником облатках[52]

, заставили принцессу Марию возненавидеть племянницу, которую она записала в закоренелые еретички.

В начале 1553 г. герцог Нортумберленд предложил родителям Джейн устроить брак девушки со своим четвертым сыном Гилфордом, и в июне 1553 г. была отпразднована свадьба. Платье невесте подарил дядя-король Эдуард VI, на бракосочетании присутствовали самые знатные пэры Англии. Теперь Джейн оказалась во власти своего свекра.

После смерти Эдуарда VI герцог принудил Джейн стать королевой. Молодая женщина не разделяла амбиций своей новой семьи и отдавала себе отчет в том, что не способна управлять королевством. Она плакала, на коленях умоляла оставить ее в покое, но Нортумберленд был непреклонен. События этого рокового дня бедняжка подробно описала в послании, отправленном ею из Тауэра королеве Марии. Она предчувствовала, что станет третьей королевой Англии, которой суждено окончить жизнь на плахе.

10 июля 1553 г. Джейн впервые въехала в Тауэр – по традиции именно в этой крепости английские монархи дожидались дня коронации. Примерно через час народу зачитали первый манифест новой правительницы, в котором Джейн именовалась «королевой Англии, Франции и Ирландии». В обращении говорилось, что Эдуард VI назвал ее своей преемницей. Очевидцы утверждали, что обращение было выслушано в гробовой тишине. Лишь какой-то юнец-подмастерье позволил себе выкрикнуть здравицу в честь законной престолонаследницы Марии, за что в тот же день был посажен в колодки и лишен обоих ушей.

Все девять дней своего царствования Джейн провела в смятении и тоске, предчувствуя неотвратимо приближавшуюся развязку. Когда 19 июля Мария въехала в Лондон, худшие из ее опасений оправдались: Джейн покинули даже те, кто заставлял ее взойти на престол. Болезненным было предательство отца – поняв, что игра проиграна, он переметнулся на сторону Марии. Даже глава заговора герцог Нортумберленд постарался выказать себя приверженцем старшей дочери Генриха VIII, но его подчеркнуто верноподданническое поведение не могло обмануть никого, и 25 июля его заключили в Тауэр.

В крепости-тюрьме оказались не только Джейн, ее муж и свекор, но также родители. Марии не чужды были благие порывы, она простила чету Саффолков, но все остальные остались в Тауэре. 22 августа был казнен герцог Нортумберленд – его не спасло даже то, что перед смертью он во всеуслышанье объявил себя католиком. Леди Джейн была возмущена этим предательством веры больше, чем всеми прочими преступлениями, о которых ей когда-либо доводилось слышать. Страдания арестантки усугублялись тем, что всего через месяц после свадьбы она была разлучена с мужем, которого успела горячо полюбить.

13 ноября 1553 г. леди Джейн, ее муж и два его брата, Амброуз и Генри Дадли, предстали перед судом. Отпираться не имело смысла, и все они признали себя виновными в государственной измене, тем самым подписав себе смертный приговор. Только на суде Джейн впервые с момента ареста увидела мужа.