Две жизни Алессы Коэн

— Не волнуйся, дитя, — прелат выбирается из кресла и приближается ко мне. Даже поднимает ладонь, чтобы погладить меня по щеке, но вовремя одергивает себя: вряд ли подобные жесты совместимы с его саном. — Никто тебя не осудит. Если ты и оступилась, то расплатилась за свою неосмотрительность сполна. Скажи мне: быть может, у тебя были недоброжелатели среди учителей или одноклассниц? Припомни, так нередко случается: кто-то невзлюбил тебя, кто-то позавидовал. И вот уже одна из девочек, искусно прикинувшись подружкой, просит тебя о сущей безделице. Спуститься поздно вечером в хранилище и принести засушенные травы. Совсем немного. Пару щепоток, которых как раз не хватает для зелья. А вторая — тоже добрая и милая девочка — ставит на самую верхнюю полку тяжелый шар из хрусталя так, чтобы при твоем приближении к шкафу он обрушился тебе на голову. Ты не допускаешь подобного? Учитывая, сколь близко к трону стоит твой отец…

Я слишком резко встряхиваю головой — и в виски мне словно впиваются острые раскаленные спицы.

— Я не помню, Ваше Преосвященство. Даже имен девочек, с которыми училась.

Я все же не удерживаюсь и стискиваю лоб обеими ладонями, чтобы хоть как-то унять боль. И в тот же момент «злой колдун» внезапно прекращает изучать содержимое шкафа, быстро подходит ко мне и перехватывает мои запястья.

— Отец Эриний, если я не ошибаюсь, вы собирались проинспектировать хранилище. Позвольте мне сказать пару слов адептке… бывшей адептке Коэн.

Прелат согласно кивает и скрывается между уставленными колбами и ретортами полками. Вероятно, вмешиваться в дела магов он не желает.

— Убери руки, — командует "злой волшебник", едва мы остаемся одни. И мне на лоб и на затылок ложатся широкие теплые ладони. — Не бойся меня, я не причиню тебе вреда.

Его лицо оказывается так близко ко мне, хотя он и выше меня на целую голову, если не больше. Широкие дуги черных бровей, глаза… почти черные, но если присмотреться, можно заметить, что радужка чуть-чуть отливает зеленью. Несколько широкий прямой нос, высокие скулы, впалые щеки… Наверное, он показался бы мне красивым, если бы не жесткая складка у губ, выдающая непростой характер. Такой вряд ли потерпит возражения, и я торопливо опускаю взгляд.

Но от его пальцев струится тепло: в висках больше не пульсирует боль, она уходит, будто его руки и вправду могут забрать ее. Совершенно невероятно.

— Тебе лучше, Алесса? — негромко спрашивает он. — Если да, повторяй за мной.

— Что? Что повторять?

Признаться, я немного растерялась. Мало ли что ему в голову взбредет? Хотя упоминание о моем знатном "отце" все же вселяет некоторую надежду. Не посмеет же архимаг вот так запросто навредить мне.

— Ты уйдешь отсюда со мной.

— С вами? Но разве…

— И спорить со мной ты не будешь, — теперь в его голосе звучат властные нотки. — Если, ты, конечно, согласна стать моей ученицей. Или предпочтешь вернуться домой? Если ты вдруг запамятовала, я тебе напомню: твоя цена для барона Коэна отныне невысока.

— Но… но почему?

Да я ничего не знаю об устройстве их мира! Моя цена невысока… это оттого, что Алесса потеряла магию, да? Но…

— Я освежу твою память, как только мы окажемся у меня в замке. Так как: домой или ученичество у меня?

Он требует ответа, ничего толком не объясняя. И я, как ни странно, почти готова принять его предложение: что-то в его лице и фигуре кажется мне смутно знакомым и вызывает безотчетное желание довериться ему без оглядки. Или это всего лишь последствия сна? Но… почему архимаг собрался сделать меня своей ученицей, раз магии у меня нет и в помине?

— У тебя есть магия, — усмехается он и при этом выглядит отчего-то невероятно довольным. — Я ее чувствую. Но тебе придется заново научиться управляться с ней. Я тебе помогу. Не заставляй себя уговаривать, я ведь могу и передумать.

— Хорошо, — я будто прыгаю в воду с высокой скалы. — Что я должна сказать?

Он удовлетворенно улыбается, мое послушание ему явно по душе.

— Я, Алесса Коэн, обещаю следовать за своим учителем всюду, куда он пожелает. Отныне его слово — закон для меня. Да будут земля и небо свидетели: я не нарушу своего обещания. И порукой тому — моя жизнь.

И я повторяю за ним положенные слова клятвы. А он в ответ произносит свои.

Глава 7

Едва последние слова моей клятвы затихли, как послышались шаги епископа. Похоже, он недалеко ушел, может быть, прятался за ближайшей полкой с огромными колбами, соединенными гусеницами трубок. Но если архимага ничуть не взволновало скорое появление епископа, то и мне не пристало волноваться. Наверное, не пристало… Кто их знает, какие у них здесь законы и отношения. Вот взять епископа — то ли он недолюбливает Гвеллана, буравит пронзительными серыми глазами, то ли хочет что-то сказать, не произнеся ни слова.