Двенадцать

Когда Макс вернулся из своих странствий и узнал о происшедшем, он лишь издал вздох облегчения. Наконец-то до матери с отцом дошло, кого они пригрели под сердцем, и они приняли какие-то меры, чтобы защитить — нет, не семью, а хотя бы самих себя. Луиса ему было, разумеется, жаль. Как-никак все годы вместе. Любой человек заслуживает помощи и сострадания. Но поддерживать с ним контакт он тоже не горел желанием.

А если откровенно, то в нем попросту укоренился страх. Не отмочил бы братец еще чего. С ним как на вулкане.

Глава 14

Уныние

1978 год

В Гарвард Макс возвратился с отрадной мыслью, что теперь его знания в антропологии, обретенные за время работы над фильмами, будут если не востребованы, то хотя бы по достоинству оценены профессорами и коллегами.

Как же он, наивный, заблуждался. Эта его сторонняя практика попросту не воспринималась соратниками по цеху. Дескать, какое отношение эти полевые вылазки имеют к серьезной теоретической работе? А уж выпускнику альма-матер такой популизм тем более не к лицу.

Макс разочаровывался в Гарварде, который порицала и профессура: рутина, схоластика и застой.

Выход из тупика вскоре наметился. Позвонил отец и в откровенном разговоре сказал, что хотел бы позвать Макса в свое издательство. До этого Герберт уже успел выйти из сделки с «Перфект филмз», а заодно отмести и все прочие предложения насчет того, чтобы кому-нибудь продаться. Он обещал сыну, что попытается выкупить у своего партнера долю и передать всю фирму Максу, если тот переедет в Нью-Йорк и возглавит в издательстве редакторский отдел. Отец был непреклонен в одном. Прежде чем он пойдет на этот шаг, сын должен поднабраться опыта в нью-йоркском офисе.

Макс принял предложение и перебрался в Нью-Йорк, но вскоре во всем разуверился. Романтическое воссоединение быстро переросло в обузу, к тому же жить в мегаполисе ему не нравилось, а новое поприще казалось каким-то бескрылым.

Не прошло и года пребывания Макса в его новой должности, как последовал звонок с приглашением на съемки очередного кинопроекта с соответствующей кругосветкой на три месяца. Встречные условия он должен был выставить сам. Учитывая длительность отъезда, ему пришлось в экстренном порядке брать отпуск, причем, по его же настоянию, без содержания.

«Ничего, — думал он. — Вернусь и опять засяду в это болото. Куда оно от меня денется!»

Тем временем, как раз в день отлета Макса в Бирму и прочие неизведанные места, у Герберта Доффа случился третий инфаркт, причем куда более серьезный, чем первые два. Не в силах больше справляться с постигшими семью трудностями, он продал свою фирму первому же претенденту, предложившему приличные условия. Макс ничего об этом не знал, а когда вернулся, сделка была уже завершена.

Впервые в жизни перед Максом забрезжила истинная свобода. Он волен был сам определять свою судьбу.

Аннулировав трехлетний контракт с новым хозяином издательства, который оговорил для него отец, Макс переехал в Голливуд и устроился помощником продюсера на ту же документалистику. Через две недели он понял, что допустил очередной просчет. Работа не давала ему ничего, кроме неприязни.

В своем новом качестве он должен был снабжать творческую группу всем, что от него потребуется. Скажут про кокаин — и его обеспечит.

Макс недолго думая уволился и так опять оказался в Нью-Йорке. Только на этот раз вместо свободы на него обрушились безработица и безденежье. Податься было особо некуда.

Пораскинув мозгами, в нынешнем своем положении он решил субботними вечерами попытать счастья за игорным столом в баре дайверов, что в Сохо.

Еще подростком Луис приохотил его к покеру, игре, в которой Макс основательно заматерел, кочуя по свету в составе киносъемочной группы. Причем у него обнаружился, можно сказать, дар угадывать и выуживать нужную ему карту. Да-да, вот так загадываешь: «Сейчас бы мне…» — а она уже, глядишь, и в руках.

Удача это или что-то еще, но Макса всегда тянуло к цифрам. Они жили в нем с детства, когда у него еще даже не прорезалась речь. Числа были его друзьями, товарищами по играм. Так что с покером они были, можно сказать, на короткой ноге.

И вот он под выходные, где-то около полуночи, стал приходить на игру. Ставки делались не ахти какие, но зато в клуб косяками тянулись из пригородов охотники сразиться. Обставить их ничего не стоило. Этих ребят интересовала в основном выпивка, а играли они спустя рукава, приходили просто провести время. Макс же хотел разжиться деньгами.

Игроков в истинном понимании этого слова здесь было не много. Они в основном кучковались меж собой, подбивая подвыпивших олухов сыграть двое на двое, а то и мухлюя, откровенно, но осмотрительно, чтобы не схватили за руку. Макс намеренно сторонился этих завсегдатаев.

В общем, наплыва туристов вполне хватало на то, чтобы Макс исправно уходил из клуба с двумя-тремя сотнями в кармане. Этой суммы хватало на оплату счетов и питание. Но он же, собственно, не для того родился, чтобы век перекидываться в карты. На покере карьеру не сделаешь. А куда деваться?

Макс ощущал себя на перепутье.