Двенадцать друзей Бошена (СИ)

После отъезда Дарена у него совершенным образом упало все, даже неопадаемое, и настроение в том числе рухнуло одним из первых. Джесси изо всех сил старался теперь не просрать свою работу — потраченный аванс вопил об отмщении, а вернее, об отработке. И вкрашиться в истинного было для него как, блядь, попасть в сказку про Золушка! Он, раньше смеявшийся над сказками об избранных, теперь страдал от отсутствия чертового Дарена, которого раньше терпеть не мог. Теперь все, что было раньше неправильным, казалось… правильным и единственно верным. Тот секс, начинавшийся как просто «ну потрахаюсь, что тут такого», перевернул в нем все с ног на голову, и мир заиграл теперь новыми красками. И если раньше Джесси рассуждал абсолютно по-другому, выбирая партнеров, то сейчас все эти метания и псевдоотношения, которые были до, совершенно потеряли смысл, окраску и важность. И влажность тоже — да ее толком-то и не было, если подумать, так, несерьезно все. Он не стал глупее, но сделался более цельным, и это было очень приятно. Если бы не такой поспешный отъезд Дарена. Хотя тот и обещал приехать, но это было не то же самое, как если бы эта заноза мельтешила рядом.

Очень помогал держаться летчик — из шкуры просто лез, используя всю свою кипучую активность, чтобы «Джессиньке, котику-заиньке-лапушке» сделать комфортно и приятно. Он тоже приуныл без Дарена, но ненадолго — не умела грустить его деятельная натура.

— Ща я такого борща сварганю — ум отъедите! — Харви мимоходом прижался к Джесси, чмокнул его в нос и ураганом понесся рубить овощи. Вот прямо рубить — крупно и с особой жестокостью с двух рук по-македонски, огромными здоровыми ножами.

Вокруг все летало, шкварчало, свистело и шипело, и Джесси, улыбаясь, обошел вокруг стола, перетащил стул к окну, чтобы не мешать процессу и не попасть под горячую руку, и посмотрел в пискнувший телефон.

— Даренька снова ню прислал? — оторвался от шинковки капусты Харви и подошел посмотреть в развернутый к нему экран телефона.

— Ага, — смеясь, закусил губу Джесси.

Первую ночь без общего связующего звена, которое примагнитило необычную ячейку друг к другу сквозь все препоны и прочно сцементировало, они с Харви легли спать по отдельности, но под утро, прокрутившись без сна, оба встретились в холле, крадясь друг к другу. Теперь уж они ночевали вместе, потому что летчик хотел окружить заботой рыжика, чтобы тот не захирел до конца проекта и встречи с истинным, чье отсутствие обоим давалось тяжко.

Оказывается, Джесси, так противящийся опеке, очень даже тащился и наслаждался, когда его закутывали в одеялко, подтыкая заботливо края под круглый зад, приносили-уносили фрукты, водичку и шоколадки в постель, открывали-закрывали окно или форточку, нежно разминали плечи, не обходя стороной попец — куда ж тут деться, и Харви было не чуждо прекрасное пожамкать. Джесси и самому приятно было порадовать Харви, но они договорились, что, кроме петтинга, ничего не произойдет — дождутся объединения ячейки.

Черт побери, Харви теперь и для Джесси стал своим, родным, славным, и от него хотелось не только получать заботу, но и дарить ее в ответ.

Дарен провоцировал своими эсэмэсками обоих. Просил снять для него хоум-видео, потому что он очень скучает, и даже дрочить бедному художнику стало некогда — его пробило крутейшим вдохновением, и он, весь перемазанный в краске, даже иногда помыться не успевал, когда обессиленно падал вечером в кровать, и хотел видеть своих мальчиков в телефоне, а не таращиться на потолок комнаты.

— Ух! Шалунишка! — встряхнулся Харви, увидев задорный провокационный снимок обнаженного татуированного истинного, и снова чмокнул в чудный курносый носик Джесси.

Очень знойный тройничок обернулся для них каким-то странным откровением, как будто пазл сложился, щелкнул тумблер, и мир обрел спокойствие, равновесие и пресловутый буддийский дзен, заиграл радужными бликами счастья. Умиротворение, спокойствие, радость накрыли их куполом, и эта гармония была видна со стороны. Они двигались как два магнита, эти взгляды и ласковые прикосновения накаляли обстановку вокруг них, и это заводило всех сторонних наблюдателей.