Двенадцать друзей Бошена (СИ)

Боб неловко покраснел и отвернулся, Тим его приобнял и незаметно просунул руку в трусы, жамкнув за жопу, за что тут же получил ощутимый тычок под ребра. Говард, не отрываясь, смотрел на Брюса — тот снова краснел-бледнел, покрывался пятнами и тоже хотел бы сделать как Тим, но знал, что ему как раз не светит и не греет тут ни с какой стороны. Только сдаваться Говард не собирался — вон сколько парочек уже нашли друг друга на проекте, а он чем хуже, тем более видел каждое утро и вечер эти незаметные взгляды, которые бросал на него Брюс. Ну, хочет медленно, будет ему медленно. Говард и не столько ждал без единой надежды на взаимность в своем поселке. Но больше даже, чем запустить руки в штаны, ему хотелось склониться и поцеловать Брюса в шею. Занюхнуть его запах там, за ухом, и лизнуть кожу… Говарда до трясучки заводила скромность и явный интерес этого альфы, но боязнь спугнуть зарождающееся притяжение держала его хрен в узде.

Инди с Вуди держали оборону до последнего. Делали вид, что ничего их не связывает, но это стоило им больших усилий и совершенно не работало.

— Боже, Хайви! Я ж’ать хочу! Твой бойщ еще два часа будет готовиться! Сделай мне ми… млет, что ли?

Джесси единственный не боялся разрушительной творческой силы Харви и мог вот так запросто ему под руку что-то сказать, когда тот агрессивно и упоенно колдовал у плиты. Он уже точно знал, что этот ураган наизнанку вывернется, но сделает так, как он попросит. Он мог просить Харви даже звезду с неба достать, и тот бы достал. Но Джесси не нужно было. Умиротворение и гармония, окутавшие их пару даже в отсутствие Дарена, благотворно сказывались не только на них, но и на всех окружающих.

Глядя в телефон на умильно скорченную рожицу Дарена, Джесси понял, что вечером придется просить Харви о неожиданном. Если тот хотел дождаться встречи с Дареном, никуда не пристраивая свой кукурузный початок, то придется Джесси пристроить кое-куда свой. Он знал, что Харви не откажет, и это будет очень даже интересный опыт для них обоих.

— Да ты ж мой котичек! — громогласно воскликнул Харви, лязгая огромной сковородой и обводя взглядом оставшихся участников. — Кто будет яишню, а кому омлет?

Боб, Брюс и Джесси, сделав вид, что не заметили оговорки, пожелали омлет, а остальные яичницу с беконом и овощами, и Харви, развив бурную деятельность, вскоре накормил всех, а Джесси даже с вилочки, посадив на колени. Что странно — тот даже не сопротивлялся и вел себя так, будто ничего естественнее нет. Джесси казалось, что он всю жизнь к этому шел, шел и наконец-то пришел. Хотя с Харви напрямую у них ничего не было, но ближе него он никого и не знал. Будто потерянный старший брат — ну, скажем, многоюродный брат, ибо то, что он собирался сделать с ним вечером, чтобы порадовать Дарена, на родственные связи никак не тянуло.

Мистер Бошен только и делал, что довольно улыбался, глядя с экрана, совершенно не встревая в процесс. Ему было приятно оказаться свахом, и он не жалел ни об одной монете, потраченной на шоу. Все, что возникало там, было не срежиссировано, не запланировано, не сыграно, но тянуло на крутой боевик, роад-муви и просто фонтанировало живительным родником среди новостей о крахе экономики, падениях и взлетах мировых звезд и событий.

— Ну, йяз все здесь соб’ались, то я объявлю планы на сегодня. Мисте' Бошен йешил п’овести фотосессию с животными, ну, знаете, как нашумевшие календайи с пожа’ными. — Джесси прожевал вложенный в рот кусочек омлета, погладил по волосатой руке Харви, поерзал у него на коленках, зная, что тому это будет приятно, и продолжил: — Фотосет — ню. Вы, конечно, можете отказаться, но помните, что з’ители, кото’ые за вас голосуют, могут быть п’отив. После обеда п’иедет съемочная г’уппа с животными, будьте готовы.

Когда Брюсу сказали, что сниматься он будет с альпаками, причем обнаженным, как и все, он сначала не поверил, однако из трейлера, остановившегося внутри двора, сначала вывели коня, а следом — двух милых альпак, напомнивших ему нафуфыренных подкрученных омег из бухгалтерии офиса, где он работал. Конь достался Говарду — тот умел сидеть в седле, и Брюс, раздеваясь у дерева, где его ждал один из фотографов, не мог не смотреть, как грациозно Говард взбирается на животину. И он признался себе потом, что засмотрелся на изгиб его позвоночника и крепкое, литое тело.

— Обнимите их, — сказал фотограф, настаивая камеру и поправляя отражатели.

Переступив босыми ногами по мягкой траве, Брюс обхватил продолжающую флегматично жевать альпаку за шею, а вторую подвели так, чтоб часть его зада была скрыта. Тем не менее ворчал он зря, ведь ему досталось не самое несексуальное животное. Альпаки оказались довольно милыми, но вонючими и приставучими: вторая альпака все время норовила то пожевать ему ухо, то облизнуть лицо, то понюхать подмышку, и постоянно напряженный Брюс внезапно оттаял, рассмеялся. Именно эти моменты подловил фотограф, нащелкав много кадров со смеющимся и счастливым альфой, обещая, что ничего крамольного в журнал не попадет. Он все-таки профи.