Двенадцать ночей

Но есть одно, подумала Кэй с простой радостью, когда развели огромные шторы у входа в нижнюю часть зала, – есть одно, чего не нужно дожидаться. То, что духи, по шестеро с каждой стороны, внесли сейчас на горизонтальных шестах, водруженное на платформу, пронесли к возвышению и поставили. Кто соорудил его заново, как он был сюда доставлен – этого не знал никто. Нед Д’Ос подозревал, что тут приложил руку его старший помощник, – он, однако, это отрицал; другие высказывали предположение, что сам Гадд в насмешку над ними велел его смастерить и подержать до поры в прихожей Челночного зала. Как бы он туда ни попал, кто бы его ни построил, вырезав детали, как велит традиция, из сплошного ясеня, теперь он стоял на возвышении – великий ткацкий станок Первого Духа, навощенный как следует, снабженный основой и утком, готовый к началу собрания.

Носильщики станка вынули из-под него шесты и заняли свои места. Тяжелые вышитые шторы, зеленые с золотом, пятнадцать футов в ширину и по меньшей мере столько же в высоту, снова развели, и Кэй вздрогнула, поняв, что вот она, процессия. Это простое, но величавое шествие через зал к тронам возглавлял Фантастес, а за ним следовал другой престарелый дух правой стороны – тот, кого он выбрал сегодня из числа вернувшихся из изгнания. На них были зеленые одеяния, шитые серебром, с крохотными бриллиантиками вокруг воротника; их головы не были покрыты. Дальше, на некотором расстоянии, шел Рацио, ведя за собой Ойдос и Онтоса, на всех были тяжелые балахоны и черные траурные плащи с пуговицами из гагата, на манжете каждого рукава виднелся одиночный камень цвета слоновой кости. Дальше, снова на небольшом расстоянии, – трое самых молодых духов правой стороны в голубых одеяниях с золотыми запонками вокруг воротника; и замыкали шествие трое младших из духов левой стороны в серых балахонах и плащах, с черными сюжетными камнями на манжетах рукавов. Каждый нес в руке железный посох, увенчанный извивающейся змеей и сюжетным камнем. Больше никаких украшений, и никаких церемониальных жестов – они шли через зал торжественным мерным шагом, и важность минуты была запечатлена на их лицах. Даже Фантастес, который еще утром, говоря о Тканье, только что не тараторил, охваченный радостным волнением, сейчас устремлял вперед до того строгий и решительный взгляд, что Кэй устыдилась своего восторга. Когда они приблизились, она опустила глаза, нахмурилась и перекрестила ноги.

И тут Элл вскочила со своей табуретки и, когда процессия, возглавляемая Фантастесом, чуть не доходя до нее, остановилась, сделала то, в чем практиковалась весь день: подняла рог к губам и протрубила. Кэй не первый раз слышала рог, но в этом зале он зазвучал по-особенному, его голос усилился и изменился, отдаваясь от деревянного потолка, стен и сидений. Завывание сирены, львиный рык, плач ребенка – все это послышалось тут разом, и задолго до того, как рог замолчал, Кэй почудилось, что у нее кровь может пойти из ушей от настойчивости этого целеустремленного сверления, идущего вглубь, к ее сознанию. Все ее мысли легли и съежились перед этим звуком. Она видела и осязала его как взрыв между ее ладонями.

Звук оборвался так же внезапно, как возник, и, не успел умолкнуть в ушах почти тысячи духов гул послезвучия, как Фантастес воззвал к залу густым басом, которого Кэй никогда еще не слышала из его уст:

– Сердце, взмой!

И все духи в Челночном зале отозвались как один:

– Подхватит ветер!

После этого старый фантазер возобновил строгое шествие к возвышению. Кэй всматривалась в каждого из проходящих. Фантастес – длинные волосы, лысая макушка, массивные виски, широкие плечи, толстые выступающие жилы на шее; старый дух правой стороны – огромные глаза-бассейны и, опять-таки, толстые жилы-канаты на шее и на руках; Рацио, Ойдос и Онтос – у всех оливковая кожа, но у каждого свой рост и своя походка; духи правой стороны из тех, что помоложе, – широкоплечие и высокие, как Фантастес, но с землистыми, болезненными лицами после десятилетий – а может быть, и столетий – лишений в изгнании и подполье; и, наконец, младшие духи левой стороны, все маленького роста, как Рацио, один очень упитанный, но с длинными элегантными пальцами. Когда он миновал Кэй, Фантастес уже приблизился к колесу. Не останавливаясь, старый фантазер подошел к первому из двенадцати отверстий в нем, вставил в отверстие свой посох и позволил ему тяжело проскользить вниз между пальцев. Когда посох лязгнул, прочно опустившись на место, Фантастес повернулся и встал перед своим троном. Дух правой стороны, шедший за ним, проделал то же самое, и так, вставляя посохи и вставая перед сиденьями, завершили шествие остальные. Когда все уже стояли перед своими тронами, они разом сели. По залу прошелестел говор, и Кэй поняла, что собрание официально считается теперь открытым.

– Первого Духа – в зал! – раздалось со скамей духов правой стороны, и многие, как справа, так и слева, принялись громко этому вторить.