Двенадцать поэтов 1812 года

Иван Иванович писал потом в воспоминаниях: «Подарок деревом или цветком прочнее прочего служит нам памятником дружбы или приязни. Луг мой пред домом украшается диким каштаном: он подарен мне был земляком моим Н. А. Дурасовым^[412], мы еще в детских летах обучались в Симбирске в одном училище. Он уже давно скончался; но я и поныне, проходя мимо каштана, всякий раз с чувством признательности вспоминаю его и наше детство. К подкреплению сказанного пришел мне на память еще один случай: в ясный полдень вносят в мой кабинет горшок с прекрасным, ароматным цветком; на вопрос мой: „Где его взяли?“ — „Это самый тот, — отвечают мне, — который в прошлом лете прислала к вам А. А. Г. на другой день, как она гуляла в саду вашем“. Ее уже не было в мире, а цветок ее и поныне, с каждою весною, возобновляет жизнь свою и напоминает об ней…»^[413]

В начале 1815 года Дмитриев собрал в новом доме друзей и знакомых, чтобы справить новоселье. Сильно обедневший и постаревший, Петр Иванович Шаликов вынужден был явиться в гости с пустыми руками, но зато он принес стихотворное послание, и, кажется, это его лучшее произведение в этом жанре. Оно дышит искренним почтением к Ивану Ивановичу:

Вхожу в твой новый дом с пустыми я руками,Но с полным сердцем и душойЖеланий искренних, чтоб твердо небесамиХранимы были ввек здоровье и покойХозяина под кровом мирным,

Чтоб украшался онЛюбовью, дружбою; чтоб музы, АполлонВновь поселилися с тобой и звуком лирнымМанили бы со всех сторонК тебе по-прежнему своих питомцев милых;Чтоб с ними и с самим собойНе ведал ты отнюдь дней пасмурных, унылых;Чтоб, словом, был своей доволен ты судьбойИ наконец свершил столь общее желанье,

Приятное для всех исполнил обещанье,Которым некогда польстив нам, изменил!..Но я как гражданин нимало не жалеюИ выгодам царя, отечества радею:Отечеству, царю ты с верностью служил!..Но время, чтобы наш ты навсегда уж был.И я к почтенному, желанному соседуНередко буду приходить

Для чувства и ума в полезную беседуИ пищу в ней душе и мыслям находить…В саду твоем с тобой я буду Эпикуром,По наслаждению роскошному души;Приду подчас гулять с женою и Амуром…Все будут для меня минуты хорошиВ твоей обители прекрасной!Но все их описать — труд был бы мой напрасный:Он выше сил моих!

Другие скажут всё тебе в стихах своих,И лучше моего: поэта новоселье —Муз праздник, пиршество, веселье!

Обитель, что и говорить, получилась у Дмитриева прекрасной. «В одном из писем Карамзин говорит Дмитриеву: „ты мастер жить“: и мог это сказать с некоторою завистью. Карамзин вообще не имел этого мастерства. Он старался не сглаживать свой путь и осыпать его мягким песком и цветами…»^[414] (П. А. Вяземский).

Глава четвертая

Расставание с Карамзиным. — Царь вспомнил о погорельцах. — Никита Муравьев собирается в гости к Дмитриеву. — Катастрофа на Сенатской. — О райской вечности. — Портрет седого человека

Иван Иванович мечтал жить по соседству с Карамзиным, но тот прожил в Москве (а вернее, в подмосковном Остафьеве у Вяземского) лишь два с половиной года — с июня 1813-го по январь 1816 года. Потом Николай Михайлович навсегда переселился в Петербург.

Дмитриев проводил Карамзина, полный смутных предчувствий. Ему хотелось бы зазвать друга обратно, в Москву, но в Петербург Николая Михайловича пригласил жить император, и против этого трудно было найти аргументы.