Дверь с той стороны (сборник)

Найденный им способ преобразования антивещества в вещество было бы невозможно использовать, даже если бы устройства корабля обладали достаточной мощностью, потому что при этом какое-нибудь тело должно было также претерпеть изменения и, при соприкосновении с веществом иного знака, взорваться. Сделанные физиком подсчеты говорили, что при массе тела, равной массе корабля, расстояние, на котором должен был проявиться эффект, становилось настолько большим, что выбрать этот второй объект по своему усмотрению было бы просто невозможно – хотя бы потому, что инверсия объекта произошла бы в момент выхода «Кита» из сопространства, а точное место этого выхода не могло быть определено заранее, так как подчинялось вероятностным законам.

Их спасение могло стать причиной чьей-то гибели.

Силы вдруг оставили Карачарова. Все оставило.

Он вернулся к себе, сел, закрыл глаза и долго сидел так, не шевелясь и стараясь ни о чем не думать.

Устюг успел уже забыть ощущение, когда кресло, привычное кресло воспринимается не как предмет обстановки, на котором сидишь иногда целыми часами, но как деталь механизма управления, предназначенная обеспечивать наиболее удобное положение пилота перед пультом. Капитан медленно провел ладонью по коже сиденья, словно смахивая пыль; жест был символическим. Потом сел, расслабился, нашарил ногой педаль противоперегрузочных устройств. Нажал. Убедившись, что механизм в порядке, вернул кресло в исходное положение. Луговой в соседнем кресле синхронно проделал то же самое. Они переглянулись, и капитан включил унифон. Рудик откликнулся тотчас.

– Сообщите состояние сопространственных батарей! – официально сказал Устюг.

– Докладываю: батареи могут принять нагрузку.

– Сообщите состояние накопителей и питателей.

– Запас энергии – сто процентов, питатели готовы к работе.

– К опробованию в холостом режиме!

– Есть, к опробованию в холостом!

Капитан протянул руку к стартерам питателей.

– Даю нагрузку. Прошу дублировать наблюдение.

– Готов.

– Начали!

Капитан включил батареи, чувствуя, как влажнеет воротничок. Столбики индикаторов дрогнули.

– Приняли нагрузку! – донеслось из унифона.

Капитан кивнул.

– Берут нормально!

Устюг предупредил:

– Увеличиваю подачу энергии.

Столбики поползли быстрее, закружились цифры в окошках.

Капитан представил, как батареи пьют сейчас эту энергию, словно жаждущий воду – припав и не отрываясь. Потом они смогут вышвырнуть ее в мгновение ока в одну точку, деформировать пространство и позволить кораблю миновать грань, отделяющую его от сопространства – границу, проходящую через каждую точку мироздания, но неощутимую и непреодолимую в обычных условиях. Но это – в другой раз. Сейчас идет испытание.

– Прибавляю в рабочем темпе!

Теперь цифры чередовались с такой скоростью, с какой им полагалось. Держат, черт возьми, держат!

– Ноль, восемь заряда, – услышал он голос Рудика.

– Как автоматика?

– Все в порядке. Но ухо держи востро.

– Ага.

– Ноль, девять заряда…

– А ведь берут не хуже, чем раньше.

– Отдавать будут хуже. Ноль, девяносто пять…

Устюг уже держал палец на клавише – на случай, если автоматика откажет.

Три звука слились воедино: голос Рудика, крикнувшего «Заряд!», резкий щелчок – сработали автоматы отключения – и облегченный вздох капитана.

Вспыхнул красный огонек: сопространственные батареи приняли полный заряд.

Капитан вошел в салон, когда пассажиры ужинали. Он обождал, пока все головы не повернулись к нему. Только что он побывал у администратора и доложил ему, что корабль в состоянии совершить переход. И, по просьбе администратора, пришел, чтобы сказать это же пассажирам.

– Могу сообщить вам, – сказал он неторопливо, – что корабль к переходу готов, распоряжение Совета выполнено.

Он все-таки не утерпел: подчеркнул, что они, пассажиры, тут ни при чем. Совет приказал – капитан выполнил, и все. В ответ на радостный шум, что поднялся после его слов, он не улыбнулся, лишь коротко кивнул и вышел.

Еще несколько минут за столом царило оживление. Потом поднялся Карачаров.

Это никого не удивило: физик как бы восстановил себя в мнении общества, поскольку найденный им способ все-таки должен был стать основой плана, целью которого было возвращение на Землю. И сейчас он, наверное, хотел высказать свою радость и сделать несколько замечаний – о роли науки, об отношении к теории, и прочее. Пассажиры ощущали некоторую неловкость: все-таки зря они тогда сразу отвернулись от Карачарова, и теперь были готовы выслушать упреки и даже согласиться с ними.

Они слушали, не замечая, как меняется выражение их лиц.