Двери в никуда

— Содержанка, по крайней мере, в отличие от жены не врёт, что она со своим мужчиной по любви…

— Ладно… Ладно… Успокойся.

— Да я спокойна. В общем, решила, что на роль содержанки ещё не созрела. Но из института ушла. Пробовала работать то там, то там. Даже в «Макдоналдсе» поработала немного. Кстати, ты знаешь, что в мире гораздо больше людей знакомы с символом «Макдональдса», (Ну, эта стилизованная под арку буква «М»), чем, например, с христианским крестом?

— Нет, первый раз слышу.

— Так вот «Макдоналдс» — извини за резкое выражение, — это абсолютная жопа. Не смотри на меня так, — я знаю, что ты любишь девушек культурных. Я в принципе как раз такая и есть. Ну почти такая. Но тут, понимаешь, — сдержаться не могу. Вспомню, как я там работала — всю аж передёргивает. Представляешь — слежка ежеминутная. Что бы ты ни делал, где бы не был, — только что не в туалете, — за тобой наблюдают все твои так называемые «сослуживцы»: менеджер, коллеги, которые хотят получить «плюс». Там есть такая фигня — контрольные листы наблюдения, — их менеджеры заполняют, вот туда и ставят «плюсы» и «минусы». Такая вот арифметика. В конце дня выставляют оценку. Отличников поощряют — выдают «мак-баксы», на которые в «мак-шопе» можно купить сувениры с «мак-символикой». Прикинь, какое счастье: за свои старания еще ходи да рекламируй их, носи всю эту дребедень! А какие там поздравления с днем рождения! Возле твоего имени на доске персонала, как в концлагере, ставят порядковый номер. Зарплата была, — как у всех начинающих — где-то полторы сотни баксов в месяц. Но это если не оштрафуют за что-нибудь. Так что из кожи вон лезла, да еще на глазах не только посетителей, но и «наблюдателей с тыла». Рабочая атмосфера там — ни в коем разе не коммунизм. Каждый сам за себя. Закон джунглей. И все зависят от начальства, от того, что о них скажут и подумают «наверху»…

Поначалу чувствовала себя винтиком этой системы, унижение какое-то глубокое. Но потом начала как-то привыкать, и обращение по номерам уже стало казаться чем-то таким интимным. В общем, б-р-р, извращение какое-то. Но самое странное, что людей там держит эта идеология. Хочется быть лучшим винтиком и «ввинтиться» прочнее других. Внешне все демократично. Все обращаются друг к другу на «ты», у начальства нет отчества и дверей в кабинетах. Любой начальник запросто может встать за прилавок. Менеджеры это называют «припасть к истокам». Припадают не реже, чем раз в год. Ну это фарисейство, конечно. На высшем уровне. Ничего личного там не остается: стандартная улыбка, стандартная жратва. Многие впадают в депрессию. Кто не курил — начинают курить. В обед жуют свои же гамбургеры, перерыв полчаса — и по новой.

В общем, почувствовала, что потихоньку схожу с ума. И решила бросить всё это и бежать куда глаза глядят.

Ты же помнишь, — у меня была подруга в Германии, — в Ганновере. Я ещё ездила к ней в гости по приглашению.

— Как же, помню. Ты ещё после поездки всё тамошними туалетами восхищалась. Помню, как щас: «Ходили мы в музей Гёте, — там такой туалет!»

— Злой ты! — насупилась Таня. — Музеев я и тут насмотрелась, а туалетов таких у нас тогда не было. Да и сейчас мало. А культура, между прочим, по-моему, не в музеях проявляется, куда что у нас, что у них единицы ходят, да и то большая часть не потому, что хотят приобщиться к прекрасному, а просто потому что так принято, да и престижно, а как раз именно в общественных туалетах, куда все мы, грешные, хоть раз в день да заскочим. Вот там и видно сразу, где культурный народ, а где…

— Спокойно… Спокойно… Понял… Мне в армии старшина тоже постоянно твердил: «Сапоги — лицо солдата». Так что в таком ключе я вполне готов вместе с тобой рассматривать туалет как зеркало культуры нации, — в очередной раз улыбнулся я. — А насчёт порядкового номера в «Макдональдсе»… Не переживай особо. Сама знаешь — это сейчас везде. Мы все, как в концлагере: взять хоть код, присвоенный налоговиками, например… По сути ведь — тот же лагерный номер. Причём, иметь код или не иметь — абсолютно свободный выбор. Хочешь, как человек, отзываться на имя и фамилию, а не на номер, — на здоровье. Только не обессудь — официально на работу тебя не оформят. Можешь складывать ручки и помирать или переходить на подножный корм. Вот тебе и вся хвалёная Западная Демократия. Слава богу, что хоть на руке этот сраный код вытатуировывать пока не заставляют. Хотя… Штука в принципе удобная. Для тотального контроля…

Ладно, что-то я отвлёкся… Остапа понесло…

Ну и что дальше? Рассказывай…

— Дальше… Дала объявление в Интернет. Ну, — как обычно: мол, самая обаятельная, привлекательная и вся такая из себя ищет спутника жизни из Свободной Западной страны. Выбрала среди претендентов на руку и сердце не самого страшного и не самого бедного… Сделал он мне приглашение, собрала я вещички, и вперёд — на Запад.

— Ну в общем, я так понял — это развитие твоей первоначальной идеи про содержанку.

Таня вздохнула.