Двериндариум. Забытое

   – Тише, тише, не надо…– успокаивающе произнес родной голос. Сильные руки обняли меня, прижали к горячему телу. И на миг почудилось, что мы дома, я и Крис, мне снова приснился кошмар, и февр меня успокаивает. Сонная радость и облегчение взметнулись внутри. Я открыла рот, чтобы произнести его имя.

   И ощутила запах мяты и корицы. Никакого океана…

   Меня обнимал Ρжавчина. И это было даже смешно, если вспомнить, что когда-то меня утешал каратель, отгоняя сны об эфриме.

   Ржавчина погладил мою спину, волосы.

   – Я здесь, мелкая, я с тобой… Ничего не бойся. Я никому не позволю тебя обидеть, слышишь?

   Я моргнула, прищурилась. Похоже, все-таки уснула. Но как оказалась на своей кровати?

   – Я тебя перенес, – подсказал Ржавчина. – Хотел снять твое платье, но боялся разбудить. Поэтому стянул только ботинки. Ты кричала во сне, Вив.

   – Кошмар приснился, - чуть сипло со сна произнесла я.

   – Как в детстве, - прошептал Ржавчина и снова погладил мои волосы.

   Я моргнула, просыпаясь. В комнате было темно, лишь не зашторенное окно тускло светилось лунными бликами. Ρжавчина лежал рядом, обнимая меня. И конечно, на нем снова была только его странная юбка. Зато сверху нас обоих укрывала волчья шуба!

   Парень вздохнул.

   – Вив, я знаю, что тебе снится битва. Я не хотел, чтобы ты… видела.

   Я пожала плечами. Горячая ладонь осторожно прошлась по моей спине и поднялась выше – к шее. Замерла на миг. И Ржавчина провел рукой, очерчивая линию моего лица, щеку, губы. Я слегка отодвинулась, и Ржавчина зарылся пальцами в мои волосы. Его дыхание участилось, а тело окаменело. Темнота стала предательской ловушкой. Она множила шепот и стук сердца, усиливала близость и так красноречиво выдавала чужое желание.

   Мне хотелось сбежать.

   – Такие длинные волосы, - прошептал Ржавчина мне на ухо. Его губы скользнули по моей щеке. Я уснула с заплетенной косой, но лента куда-то исчезла и сейчас мужские руки перебирали пряди. - Они никогда не были такими длинными.

   – Конечно, не были. Ты сам срезал мои косички. Несколько раз! – буркнула я, пытаясь свести все к шутке.

   – Я был мелким идиотом, - тихо рассмеялся Ржавчина. - Меня так раздражали твои волосы. И уши. Я хотел их отрезать вместе с косами. А еще твои глаза. Такие мятежные. Серые. Словно в них всегда шел дождь…

   – Так и знала , что это ты наградил меня дурацким прозвищем.

   Я снова попыталась отодвинуться, но парень перебирал мои волосы и не отпускал.

   – Длинные. Мне… нравится. Ты стала такой красивой, мелкая.

   – Послушай… – я подняла голову, но он лишь прижал меня крепче и не дал сказать.

   – Помнишь ту каморку, в которой мы прятались? Там всегда пахло пылью и подгнившим сеном. Ты помнишь?

   – Да.

   – Ты никогда не плакала. Даже в тот день, когда оказалась в приюте. Меня это жутко злило, - я услышала в его голосе улыбку. Ρжавчина провел рукой от моей шеи до груди. - Тогда я не знал, что ты плачешь внутри. Вот здесь. - Ладонь замерла напротив моего сердца. - Двуликий Змей! Как же ты меня бесила! Постоянно хотелось тебя ущипнуть, толкнуть, дернуть за платье!

   – Ты все это и проделывал, - сонно проворчала я. - Я даже придумала отличный план, как тебя прибить. Задушить подушкой и закопать в лесу, под засохшей липой. Я готовилась и стащила у наставников лопату.

   – У тебя бы ничего не вышло, мелкая, – хмыкнул Ржавчина, медленно выпутывая пальцы из моих прядей. Но лишь затем, чтобы переместить ладонь на спину. – В семь лет я уже был в два раза больше какой-то девчонки. К тому же прекрасно знал о твоем глупом плане! Мне пришлось перепрятать лопату, чтобы ее не нашли наставники.

   – Ах ты! Мог бы сказать! – возмутилась я. Тайна исчезнувшего инвентаря мучила меня долгие месяцы.

   Он снова рассмеялся, и смех пощекотал мою щеку. И снова тронул пряди. Ρжавчина наматывал на руку мои волосы, снова и снова.

   – Зато потом все изменилось, ты помнишь? У нас была та каморка. И старое одеяло, в которое мы заворачивались. Прятались от всего мира.

   – Так и было, – слегка растерянно сказала я. Мои чувства двоились, обманывали. Мы и раньше лежали так – тесно прижавшись друг к другу. И раньше болтали во тьме, шепча на ухо всякую ерунду, близко-близко, чтобы нас не услышали. Ржавчина и раньше приходил меня утешать. Все было как раньше.

   Все было по–новому.

   Слова, действия,тьма. Прикосновения и дыхание.

   Теперь в них был иной смысл.

   Теперь я всей кожей ощущала , что меня обнимает мужчина. Чувствовала его желание, его голод. В каждом порывистом вздохе, в каждом движении. В напряжении, пахнущем корицей и мятой.

   – В детстве я думала , что ты меня ненавидишь.

   — Нет, – он потерся носом о мой висок. – Я никогда не ненавидел тебя, Вив. Даже когда отрезал твои косички. Я толкал тебя, щипал и дергал, потому что… потому что хотел, чтобы ты меня заметила.

   – Тебя трудно было не заметить, Ржавчина! Ведь в приюте ты тоже провозгласил себя королем!

   Он снова рассмеялся.

   – Видишь, эта дурная привычка у меня с самого детства, ничего не могу с ней поделать. – Он помолчал, прижавшись губами к моему виску. И добавил едва слышно : – Как и с привычкой любить тебя.

   – Ржавчина…