Двериндариум. Забытое

   Ржавчина ещё спал, когда я прихватила шерстяной плащ и вышла в коридор.

   И удивленно остановилась. Каменную стену подпирал Киар Aскелан. Его белоснежные волосы были собраны в высокий хвост. На его мундире сегодня не переливались каскады рубинов, лишь на руке матово блестел перстень с волчьей мордой да глаза сверкали багрянцем. Из-за плеча виднелись ножны клинка. А на щеке зигзагом змеился шрам – точно такой же, каким битва за Двериндариум украсила лицо Рейны. Только в зеркальном его отражении.

   Я сглотнула, уставившись на эту отметину. Странно, но шрам не испортил ледяную красоту Киара. Скорее добавил ему опасности.

   Спрашивать о том, какого склирза этот шрам вообще появился на щеке бесцветного, я не стала.

   – Моя госпожа.

   Я обомлела, когда Киар склонил голову, приветствуя меня, словно королеву.

   – Я в вашем распоряжении.

   – Издеваешься? – выдохнула я.

   Конечно, он издевался. Но ни в алых глазах, ни на равнодушном лице не было ни единой эмоции. Лишь белая бровь слегка приподнялась, выражая удивление.

   — Не понимаю о чем вы, госпожа.

   – Хватит! – оборвала я. Попыталась повыше задрать подбородок, чтобы бесцветный не увидел страха и слабости. - Я знаю чувства, которые ты ко мне испытываешь! Ненависть, отвращение, презрение. Я знаю,и твои издевки ничего не изменят. Если собираешься воткнуть нож мне в спину,ты понимаешь, чем и кем рискуешь.

   Белая бровь поднялась чуть выше.

   Я подняла голову, глядя в мерцающие алые глаза. На мою речь Киар не отреагировал, даже не моргнул. Похоже, о бесстрастности бесцветных лордов не зря слагают легенды!

   Так что я просто прошла мимо. И услышала:

   – Аскеланы не бьют в спину.

   Повернув голову, я всмотрелась в лицо с рукотворным шрамом.

   – Я знаю. Поэтому я тебя и выбрала.

   В алых глазах появилось какое-то новое выражение, но я уже отвернулась и пошла к лестницам. Киар беспрекословно устремился следом и, когда мы покидали Вестхольд, вдруг произнес:

   – А я уж решил, что все дело в поцелуе.

   Я обернулась и в изумлении воззрилась на бесцветного, пытаясь понять – шутит он или говорит серьезно. Или это тоже издевка? Но понять это мне так и не удалось, лицо Киара по–прежнему напоминало снежную маску. Кивнув, словно подтверждая свои слова, лорд добавил:

   – Любопытство. То, что я чувствую к тебе – любопытство.

   Я затянула завязку накидки. Что ж, любопытство – это, пожалуй, лучше, чем откровенная ненависть.

   — Не отставай, - велела я, спускаясь по ступеням Вестхольда. - У нас на сегодня куча дел!

   И решительно свернула на улицу Соколиной охоты.

   Мне пора навестить дом.

***

Ширв по–прежнему лежал на снегу,и я не придумал ничего другого, кроме как затащить его в лаз подземелья. Чутье подсказывало, что лучше его спрятать. Оттянув чудовище как можно дальше, вернулся. Закрыл решетку, присыпал лаз снегом и посмотрел на сияющие звезды. Мои страшные спутники не появлялись, и знает Божественный Привратник, я хотел бы подумать, что они мне привиделись! Но я видел черные полосы на своих руках и ощущал крылья тьмы за спиной. Они начинались у плеч, спадали вниз и волочились по земле, словно дырявый плащ, сотканный из вечной темноты. Они были довольно тяжелыми. И я понятия не имел, как ими управлять… и как от них избавиться. О том, как они подняли меня в воздух, я пока старался не думать. Это было слишком странно.

   Двериндариум выглядел пустым. Я не слышал голосов, не видел людей. Лишь нескольких чудовищ на дозорных башнях.

   – Какого дохлого склирза тут происходит? – пробормотал я, пытаясь понять, что случилось.

   Последнее, что я помнил – это Мертвомир. Дверь, вспыхнувшую призрачным голубым светом… и Вивьен. Упавшего на траву Стивена. Легионы чудовищ. И нож, пробивший мою грудь.

   A дальше – тьма и пробуждение в подземелье.

   Меня трясло от холода и голода, голова мучительно болела, сознание путалось.

   Шатаясь, я побрел в сторону дома. Ступни мигом заледенели. Клятые крылья волочились по земле и путались в ногах.

   – Ненавижу Снеговье, – пробормотал я, озираясь и стараясь держаться во тьме. – Ненавижу Мертвомир. Ненавижу… все.

   Газовые фонари вдоль улиц не горели, единственным освещением оставались небеса. Благо, ночь выдалась ясной, с полнобокой луной и россыпью ярких звезд. А ещё отвратительно холодной. Меня трясло как в лихорадке, бросало то в жар,то в лед. Мысли путались, руки дрожали. Неудивительно. Судя по всему, я довольно долго провалялся в подземелье, странно, что вообще жив.

   Впрочем, это ненадолго.

   Дар исцелил меня, но Дар же и убьет. С каким-то отстранённым равнодушием я вспомнил тот нож, который всадил в меня рыжий ублюдок. Железное лезвие, деревянная рукоять, оплетка на ней. Да,то, что я все ещё живу и двигаюсь – удивительно. Человек не в силах принять так много Даров. Тело не выдерживает. Меня спасает связь с самым сильным артефактом нашего мира – с Дверью. Но разум она не убережет,и меня настигнет безумие.

   Остался лишь один вопрос – как скоро. И что я успею сделать до того, как обезумею.

   Понимание близкого конца ничего не пробудило в моей душе. Я по-прежнему ощущал лишь жуткий холод и голод.

   Крылья тьмы совершенно не грели.

   Змей Двуликий, как же холодно!