Двести лет вместе. Часть I. В дореволюционной России

Полвека Россию винили, извне и изнутри, что она поработила евреев экономически и загнала их в нищету. И надо было пройти времени, пока та невыносимая Россия вовсе сгинет с земли, надо было перешагнуть через революцию, чтоб, уже через её кровавую стену оглянувшись, еврейский автор 30‑х годов признал бы: «Царское правительство не вело политики полного вытеснения евреев из экономической жизни. Кроме известных ограничений… в деревнях… царское правительство в общем и целом терпело еврейскую хозяйственную активность». Ожесточённости национальной борьбы «в экономической жизни евреи… не чувствовали. Господствующая нация не была заинтересована в том, чтобы становиться на сторону одной национальной группы; напротив, она стремилась играть роль посредника или судьи»[1023].

Впрочем, иногда правительство пыталось вмешаться в экономику с соображениями национальными. Чаще всего, это были меры, которые не могли иметь успеха. Так, «в 1890 был издан правительственный циркуляр, согласно которому евреи утратили право быть членами правления акционерных обществ, которые по роду своей деятельности должны приобретать или арендовать землю»[1024]. Но такой закон легко обходился анонимностью участия, еврейское предпринимательство не преграждалось такими запретами.

Была «роль евреев особенно сильна во внешней торговле, где гегемония их обезпечена и местом поселения – вблизи границы – и более тесной связью с заграничным миром, и навыками торгового посредничества»[1025]

.

В сахарной же промышленности к концу века еврейские заводы составляли уже больше одной трети[1026]. В прошлых главах мы видели развитие этой отрасли Израилем Бродским и его сыновьями Лазарем и Львом («в начале 20 в. прямо или косвенно контролировали 17 сахарных заводов»)[1027]. Моисей Гальперин «в начале 20 в. владел 8 свеклосахарными и тремя рафинадными заводами… ему принадлежало также свыше 50 тыс. десятин земли с плантациями сахарной свёклы»[1028]

. «Около сахарной промышленности питались сотни тысяч еврейских семейств в качестве посредников при продаже сахара и т. п.» – Теперь развивалась и конкуренция, и цены на сахар стали падать. Но вот в Киеве образовался синдикат сахарозаводчиков: регулировать производство сахара и продажу его так, чтобы цены не падали[1029]. Братья Бродские были организаторами синдиката рафинёров в 1903[1030].

Кроме зерновой и лесной торговли и сахарной промышленности, где евреи занимали ведущее положение, ими во многом была развита и мукомольная промышленность, и кожеобрабатывающая, текстильная, льняная, швейная, табачная, пивоваренная[1031]

. Ещё с 1835 евреи были участниками нижегородских ярмарок[1032]. К 90‑м годам евреи успешно занимались и торговлей скотом в Забайкальи, а ещё в Сибири – угледобычей (Анжеро-Судженский уголь), золотодобычей, и с видной ролью в ней. Гинцбурги «после 1892 занимались почти исключительно золотопромышленностью». Самым успешным предприятием было «Ленское золотопромышленное товарищество», которое «фактически контролировал» (от 1896 до своей смерти в 1909) барон Гораций Гинцбург, сын Евзеля Гинцбурга, создателя банкирского дома, и глава петербургского отделения того банка. (Сын Горация Давид, тоже с титулом барона, с 1909 возглавлял еврейскую общину Петербурга, до своей смерти в 1910. Сыновья Александр и Альфред входили в правление Ленского золотопромышленного товарищества. Сын Владимир был женат на дочери киевского сахарозаводчика Л. И. Бродского.) Гораций Гинцбург был и «основателем… Забайкальского, Миасского, Березовского, Алтайского и других товариществ» по добыче золота[1033]. В 1912 разразился крупнейший общероссийский скандал вокруг событий на Ленских приисках, ужасных условий эксплуатации и обмана рабочих там, и во всём винили и кляли, разумеется, царское правительство, – и только его. Во всей разъярённой либеральной прессе никто на главных акционеров, включая сыновей Гинцбурга, не указал.

В начале XX века евреи составляли – 35 % торгового класса России[1034]

. По Юго-Западному краю наблюдал Шульгин: «Где же русские торговцы, русское третье сословие?.. В былое время у нас было сильное русское мещанство… Куда же девались»? «Их вытеснило еврейство… перевело в низший социальный класс; омужичило»[1035], – сами русские Юго-Западного края, значит, и выбрали свой жребий. И в начале века констатировал видный государственный деятель Вл. И. Гурко: «Место русского купца всё более и более занимается евреем»[1036].

Большой вес и влияние приобрели евреи и в быстро растущей российской кооперации. Больше чем половина обществ взаимного кредита и ссудо-сберегательных товариществ находил ось в черте оседлости (а в членах их евреи к 1911 составляли 86 %)[1037].