Двести лет вместе. Часть I. В дореволюционной России

Известный еврей-современник писал: в погромах 80‑х годов «грабили несчастных евреев, их били, но не убивали»[652]. (По другим источникам, зафиксировано 6‑7 смертей.) Тогда, в 80‑90‑е годы, никто не упоминал массовых убийств и изнасилований. Однако прошло более полувека – и многие публицисты, не имеющие нужды слишком копаться в давних российских фактах, зато имеющие обширную доверчивую аудиторию, стали писать уже о массовых и преднамеренных зверствах. Например, читаем в многократно изданной книге М. Рейзина: что погромы 1881 привели «к изнасилованию женщин, убийству и искалечению тысяч мужчин, женщин и детей. Позже выяснилось, что эти безпорядки вдохновило и продумало само правительство, которое подстрекало погромщиков и препятствовало евреям в их самозащите»[653].

А Г. Б. Слиозберг, так разумно же знакомый с деятельностью российского государственного аппарата, – за границей в 1933 внезапно заявил, что погромы 1881 возникли не снизу, а сверху, от министра Игнатьева (который тогда и министром ещё не был, отказала память старику), и «нет… сомнения, что уже тогда нити погромной работы могли бы быть найдены в Департаменте Полиции»[654], – так и опытный юрист позволил себе опасную и дурную безосновательность.

Да вот – и в серьёзном нынешнем еврейском журнале, от современного автора мы узнаём, вопреки всем фактам и без привлечения новых документов: и что в Одессе в 1881 состоялся «трёхдневный погром»; и что в балтском погроме было «прямое участие солдат и полицейских», «убито и тяжело ранено 40 евреев, легко ранено 170»[655]. (Мы только что прочли в старой Еврейской Энциклопедии: в Балте убит один

еврей, а ранено – несколько. А в новой, через век от события, читаем: в Балте «к погромщикам присоединились солдаты… Несколько евреев было убито, сотни ранены, многие женщины изнасилованы». О погроме в Киеве: «около 20 женщин изнасиловано»[656].) Погромы – слишком дикая и страшная форма расправы, чтобы ещё манипулировать цифрами жертв.

И вот – закидано, заметено – и надо снова начинать раскопки?

Причины тех первых погромов настойчиво исследовались и обсуждались современниками. Ещё в 1872, после одесского погрома, генерал-губернатор Юго-Западного края предупреждал в докладе, что подобное событие может повториться и в его крае, ибо «здесь ненависть и вражда к евреям имеют историческую почву и только материальная от них зависимость крестьян в настоящем удерживает, вместе с мерами администрации, взрыв негодования русского населения против еврейского племени». Генерал-губернатор свёл суть дела к экономике: «подсчитал и расценил торгово-промышленное имущество, принадлежащее евреям в Юго-Западном крае, а вместе с тем указал на то, что, усиленно занявшись арендой помещичьих земель, евреи переуступали эти земли крестьянам на очень тяжёлых условиях». И такая причинная связь «получила общее признание в погромный восемьдесят первый год»[657].

Весной 1881 докладывал Государю также и Лорис-Меликов: «В основании настоящих безпорядков лежит глубокая ненависть местного населения к поработившим его евреям, но этим несомненно воспользовались злонамеренные люди»[658].

Так объясняли тогда и газеты. «Рассматривая причины, вызвавшие погромы, лишь немногие органы периодической прессы упомянули о племенной и религиозной ненависти; остальные считали, что погромное движение возникло на экономической почве; при этом одни усматривали в буйствах протест, направленный специально против евреев ввиду их экономического господства над русским населением», другие – что народная масса вообще экономически стеснена, «искала, на ком излить свой гнев», – и таким объектом подошли евреи из-за своего безправия[659]

. Современник тех погромов упомянутый просветитель В. Португалов тоже «в еврейских погромах 1880‑х гг… видел выражение протеста крестьян и городской бедноты против социальной несправедливости»[660].

Спустя десятилетия Ю. И. Гессен и подтверждает, что «еврейское население южных губерний» всё же находило «источники к существованию у евреев-капиталистов, между тем местное крестьянство переживало чрезвычайно тяжёлые времена»: не имело достаточно земли, «чему отчасти содействовали богатые евреи, арендуя помещичьи земли и тем возвышая арендную плату, непосильную для крестьян»[661].

Не упустим и ещё одного свидетеля, известного своим безпристрастием и вдумчивостью, которого никто не упрекал в «реакционности» или «антисемитизме», – Глеба Успенского. В начале 80‑х годов он писал: «Евреи были избиты именно потому, что наживались чужою нуждой, чужим трудом, а не вырабатывали хлеб своими руками»; «под палками и кнутами… ведь вот всё вытерпел народ – и татарщину, и неметчину, а стал его жид донимать рублём – не вытерпел!»[662].