Двести лет вместе. Часть II. В советское время

При всём подавляющем проценте евреев вельможного слоя, попавших под сталинский топор, – по страницам свободных западных публицистов-евреев видно, что само это явление не воспринималось как направленное против евреев в национальном смысле: евреи попадали под этот измолот лишь по своему обилию на советских верхах. Разве вот такую оговорку читаем в сборнике «Еврейский мир» (1939): «Не подлежит никакому сомнению: евреи в СССР имеют множество таких возможностей и шансов, каких они до революции не имели, каких они не имеют ныне даже в некоторых демократических государствах. Они могут быть генералами, министрами, дипломатами, профессорами, самыми высокопоставленными и самыми низкопоклонствующими вельможами», – но это всё у советских евреев именно только возможности, «ни в какой мере не право», и именно по отсутствию такого права – низверглись с высот и потеряли саму жизнь «Якиры, Гамарники, Ягоды, Зиновьевы, Радеки, Троцкие»[892]. Так и ни у какой же народности при коммунистической диктатуре не было такого права

, а: как продержишься, как угодишь.

Давний и упорный социалист, эмигрант Ст. Иванович (С. О. Португейс) признавал: «„Права жительства“ у евреев было при самодержавии гораздо меньше, но права на жизнь было при самодержавии всё-таки гораздо больше, чем при большевизме». Нельзя не согласиться. – Однако, зная ведь (тут же пишет) о «колхозной революции», заключает: «Пошехонско-ташкентские формы водворения в России „социализма“ тяжелее всего сказались на евреях», «ни на какой народ скорпионы большевизма не обрушивались с такой силой, как на евреев»[893].

Между тем в Чуме раскулачивания не у тысяч – у миллионов крестьян не оказалось ни права на жительство, ни права на жизнь. И все советские перья (а среди них куда как немало еврейских) гробово промолчали об этом ледяном Уничтожении российского крестьянства. Промолчал вместе с ними и весь Запад, – в самом ли деле по неведению? ради ли обережения советской власти? или просто по равнодушию? – Ведь это почти невообразимо: 15 миллионов крестьян не просто лишены поступления в ВУЗ, права на диссертацию или чистых служебных должностей – но разорены, согнаны, как скот, с их дворов и сосланы на уничтожение в тайгу и в тундру. – И в горячих рядах городских активистов рванулись и еврейские – энтузиастически вершить коллективизацию, оставлять по себе зримую, недобрую память. И кто бы тогда

возвысил голос в защиту крестьян? – А вскоре за тем, в 1932–33, в России и на Украине вымирает от голода 5‑6 миллионов человек, ведь это на окраине самой Европы! – и свободная пресса свободного мира хранит полнейшее молчание… И даже если наиболее верным ключом признать запредельную левость тогдашней западной прессы и преданнейшее восхищение социалистическим «экспериментом» в СССР, – всё же нельзя не поразиться, до какой же удивительной степени может доходить слепота и безчувственность к страданиям даже и десятков миллионов людей.

Чего око не видит, то и на сердце не взыдет.

А евреи на Украине уже ушли от своих настроений 1917–20 годов, поддержки российской государственности, и к концу 20‑х: «украинскими шовинистами-самостийниками являются евреи, имеющие там огромное значение – но только в городах»[894]

. – Читаем и такое заключение: разгром в 1937 культуры на украинском языке был направлен и против таких евреев, «реально» создавших с украинцами «союз по развитию местной культуры на украинском языке»[895]. Но такой союз в культурных кругах не мог смягчить отношения широкого украинского населения к евреям. Мы уже в прошлой главе видели, как в ходе коллективизации «немалое число еврейских коммунистов выступило в сельской местности командирами и господами над жизнью и смертью»[896]

. Это положило новый рубец на украинско-еврейские отношения, так напряжённые уже и веками. И хотя голод был прямым результатом политики сталинской, и не только на Украине (он жестоко прокатился и по Поволжью, и по Уралу), – среди украинцев широко возникло тогда же подозрение, что весь украинский голод – был дело рук евреев. Такое истолкование бытовало долго (а в украинско-эмигрантской прессе додерживалось и до 80‑х годов XX века). «Некоторые украинцы убеждены, что евреи играли особую роль в создании голода… Кое-кто заявляет, что 1933 год – это месть евреев за Хмельничину»[897].

Репьём осеешься – не жито и взойдёт. Верховластье стольких евреев и меньшая еврейская затронутость бедами остального населения – могли наводить на всякое истолкование.