Двести лет вместе. Часть II. В советское время

А генеральную линию на 30‑е годы дала резолюция XVI съезда (1930) по докладу Сталина: призыв к энергичной борьбе с шовинизмами, а в первую очередь с великорусским. Понятный для всех партийный язык. И эта борьба ещё несколько лет велась энергично. А по какому, собственно, сталинскому безумию? от того «шовинизма» уже и призрака не оставалось: ещё не провидел Сталин-батюшка совсем близкое будущее, что будет скоро тонуть – и к русскому-то патриотизму и взовёт о помощи.

Тревогу об опасности возрождения русского патриотизма забили уже тогда. Ст. Иванович в 1939 спешил подметить курс «на „любовь к отечеству“, на „народную гордость“» (всё в язвительных кавычках), на «шапкамизакидайловский „потреотизм“» у этой диктатуры, возвращающейся ныне «к некоторым национальным традициям Московской Руси и Императорской России»[905].

Так вот в чём была главная опасность для России перед нападением Гитлера: в русском «потреотизме»!

Эта тревога отныне не оставит еврейских публицистов и на полвека вперёд, даже и при оглядке на ту войну, когда вспыхнул массовый патриотизм, на ту войну, спасшую и советское еврейство. И в израильском журнале 1988 года читаем: «Живые традиции черносотенства… явились базой „животворного советского патриотизма“, расцветшего позже, в годы Великой Отечественной войны»[906].

Оглядясь бы на ту войну 1941–1945, признать: весьма неблагодарное суждение.

То есть раз и навсегда: чистого, ни перед кем не виновного, русского патриотизма – быть не может?

Почему так отрезано? Именно – русского?

* * *

Важным событием еврейской жизни было закрытие в 1930 Евсекции при ЦК ВКП(б). Этим актом преграждалось отдельное – хотя и по советской программе – развитие еврейской общественности, «национально-культурно-персональная автономия», она вливалась в общесоветское русло. В 1937–38 и ведущие евсеки, которые, по оценке Ю. Марголина, «на услугах у власти произвели величайший погром всех культурных ценностей еврейского народа»[907], – Диманштейн, Литваков, Фрумкина-Эстер и их сподвижники (Мотл Кипер, Ицхок Сударский, Александр Чемерисский), – были арестованы и вскоре уничтожены. Попали под каток также многие евсеки, «занимавшие руководящие позиции в центральных и местных отделениях ОЗЕТа, в советских еврейских общественных, культурных и образовательных структурах», в 1936–39 «подавляющее их большинство было репрессировано»

[908]. Ядовитая атмосфера советских 30‑х годов вклубилась и сюда. На открытых публичных собраниях стали обвинять, разоблачать видных евреев-коммунистов, состоявших когда-то прежде членами Бунда, партии сионистов-социалистов, даже и полуразрешённой при Советах Поалей-Цион. Да и кому большевики не припоминали прошлого? «А кем был до…?» В 1938 закрыта и «Дер Эмес».

А школа? – «Вплоть до 1933 продолжался рост числа еврейских школ и учащихся в них, несмотря на критику ещё в конце 1920‑х гг. „националистических перехлёстов“ в деятельности евсекций… по „принудительному переводу на еврейский язык“…»[909]. С 1936 по 1939 отмечен «период ускоренного упадка и ещё более ускоренного внутреннего оскудения» школ на идише[910]

. После 1936–37 «число еврейских школ начинает быстро сокращаться даже на Украине и в Белоруссии», упало и желание родителей отдавать детей в такие школы. «Сказывалось и падение престижа образования на идиш, стремление дать детям образование на русском языке». – Также «со 2‑й половины 1930‑х гг. число высших… учебных заведений, где велось обучение на идиш, начинает стремительно сокращаться»; «практически все еврейские высшие и средние учебные заведения в СССР были закрыты в 1937–38»[911].

В начале же 30‑х годов закрыты были и еврейские научные институты при Академиях наук Украины и Белоруссии; в Киеве заглох «Институт еврейской пролетарской культуры». А вскоре за этим последовали и аресты (Михаил Кокин из ЛИФЛИ, расстрелян; Иохиель Равребе – в прошлом из Петроградского Института высших еврейских знаний, в 30‑х – руководил еврейским сектором Публичной библиотеки, осуждён на 8 лет, умер в пересыльном лагере[912].)

Преследования вплоть до ареста перекинулись и на еврейских литераторов на идише: были репрессированы Мойше Кульбак, 1937; Зелик Аксельрод, 1940; Аврам Абчук, преподаватель идиша, критик, 1937; Герцль Базов, писатель, 1938. Называют также писателя И. Харыка, критика Х. Дунеца.