Двести лет вместе. Часть II. В советское время

Кажется – много ли? кажется, далеко не он один, и не он же среди свергнутых главный? и выкинут он совсем не как еврей. Однако «его уход с еврейской точки зрения несомненно символизировал конец эпохи». Оглянулись, посчитали: «евреи исчезли не только из руководящих органов партии, но также из ведущих правительственных кругов»[1246].

Пришло время основательно задуматься и решить: как же евреи относятся к нынешней, вот такой власти?

Давид Бург, эмигрировавший ещё в 1956 году, нашёл весьма полезную для советской власти формулировку, как же евреям относиться к ней: «Некоторым опасность антисемитизма „снизу“ кажется большей, чем опасность антисемитизма „сверху“», «правительство хотя и давит на нас, но всё же допускает нас существовать. Если же наступит революционная перемена, то в ходе неизбежной анархии переходного периода мы будем попросту перебиты. Будем поэтому держаться за правительство, как бы плохо оно ни было»[1247].

Эти опасения мы уже не раз встречали и в 30‑е годы: евреям надо поддерживать большевицкую власть в СССР, ибо без неё будет ещё хуже. И теперь, хоть советская власть и дальше подпортилась, а евреям за неё держаться неизбежно, как и раньше.

Западный мир, и более всего Соединённые Штаты, весьма прислушивался к таким рекомендациям, даже в самые напряжённые годы Холодной войны. К тому же социалистический Израиль ещё был полон коммунистических симпатий и многое прощал Советскому Союзу за разгром Гитлера. Но – как же истолковать антисемитизм в СССР? Тут рекомендация Д. Бурга и подобных ему выполняла нужный «социальный заказ»: перекос от антисемитизма советского правительства к «антисемитизму русского народа» – извечному и проклятому.

Теперь вспомнили некоторые евреи добрым словом и ту, разогнанную в 1930, Евсекцию при ЦК (Диманштейн и другие руководители уже были давно расстреляны), которая казалась в 20‑е годы слишком уж коммунистической: Евсекция «в известной степени была стражем еврейских национальных интересов… органом, выполнявшим и положительную работу»[1248].

А политика хрущёвского руководства так и оставалась ясно не выраженной ни в какую сторону: надо думать, Хрущёв и недолюбливал евреев, но и не влёкся бороться против них, да и смекал же, что это никак ему не выгодно в международном смысле. Всё-таки в 1957–58 разрешили широкие по стране еврейские концерты и чтения, во многих городах (так, «в 1961 еврейские литературные вечера и концерты еврейской песни посетило около 300 тысяч зрителей»)[1249]; но и прекратили допуск в СССР варшавской «Фольксштимме», тем отрезая от мировой еврейской информации

[1250]. В 1954, после длительного перерыва, была издана на русском языке книга Шолом-Алейхема «Мальчик Мотл», затем другие его книги и переводы на другие языки неоднократно, а в 1959 значительным тиражом вышло его собрание сочинений. С 1961 в Москве стал выходить на идише журнал «Советиш Геймланд», хотя и со строго официальной позицией. И на идише, и на русском выходили книги расстрелянных еврейских писателей, можно было услышать по всесоюзному радио еврейскую мелодию[1251]. К 1966 «в Советском Союзе живут около ста еврейских писателей», пишущих на идише, «почти все названные писатели одновременно работают по-русски в качестве журналистов и переводчиков», «многие из них работают учителями в русских школах»[1252]

. Но еврейский театр не возобновился до 1966. И в 1966 С. Шварц определяет состояние евреев как «культурное сиротство»[1253]. Впрочем, другой автор с горечью замечает: «Одной лишь политикой властей нельзя объяснить отсутствие энтузиазма и интереса… широких кругов еврейского населения» к тогдашним «культурным начинаниям». «Выступления еврейских актёров в те годы происходили, за редким исключением, в полупустых залах. Книги еврейских писателей не раскупались»[1254].