Двести женихов и одна свадьба. Книга 1

В-третьих, собственно, незнакомая комната не предвещала ничего хорошего.

– Где я? – обратилась к богине, принимая сидячее положение. Голова обиженно налилась болью, и я плюхнулась обратно на подушки. Мягкие, но, да – чужие. Постельное белье в васильково-золотых тонах со сдержанными вензелями не давало никакого намека на хозяина.

Переспала. Нет бы разбудил кто! Совсем перевелись добрые люди.

– Я тебе не справочник, – ответила Мора, расхаживая по тумбочке птичьими лапками. – Мы посовещались, и я решила, что с меня хватит.

– Ты прости, но я сейчас плохо соображаю, – потерла виски, но избавиться от жгучей боли это не помогло.

– Мы расстаемся, – решительно объявила богиня.

Я даже виски оставила в покое и глаза открыла, хоть яркий солнечный свет и пытался сжечь мою роговицу.

– Это с чего вдруг?

– Я, по-твоему, совсем что ли сволочь? – обиженно спросила богиня. – То, что ты сделала три дня назад было…

– Всего лишь моя рабо… три дня назад? – мои брови поползли вверх.

Кто о чем думает, а доктор о земном: куда я, прости господи, все это время писала?

Запустила руку под одеяло и вздохнула с облегчением – сухо.

– Но не надейся, я буду наведываться время от времени!

– Хотела бы сказать, что буду скучать, но это вряд ли, – я усмехнулась, понимая, что все-таки буду скучать. – Мора, спасибо.

Богиня глянула на меня птичьими головами и, кивнув, растворилась в воздухе. Это что значит, неудачам конец? Очень и очень странно, но, честно говоря, у меня пока своих проблем хватает, чтобы разбираться в душевных метаниях моей крылатой головной боли на куриных лапках.

Попробовала сесть – тело болезненно протестовало. Голова гудела, в глазах троилось, в ушах стоял звон похлеще колокольного… А, нет, звон настоящий. В комнату вошли молодые девушки с железным горшком, тазом и кувшинами. Смутно начинаю догадываться, почему постель сухая, а я вкусно пахну фиалками, а не трехдневной собой.

– О, леди Ортингтон, вы очнулись?!

Полагаю, падать на подушки и притворяться спящей поздно.

– Очнулась. И это, – кивнула на горшок, – мне больше не понадобится.

Вопреки расхожему мнению, облегчить человека в беспамятстве – та еще задача! Да и вообще не самая приятная, хоть и нужная, работа. Помню свою первую неделю в больнице. Я была почетным утконосом! Утки за пациентами выносила…

– Где моя одежда? – я припомнила события недавних дней и поправилась: – Полагаю, от нее мало что осталось, но все же лучше, чем ничего…

– Сэр Ортингтон, как вас раздели, так сразу и забрали. Возвращать не велели.

Уставилась на девиц, разом потеряв единиц двадцать IQ.

– Сэр Ортингтон, простите, что сделал?

Для убедительности заглянула под одеяло. Не только сухая, но еще и в ночной сорочке на голое тело. Панталоны-то зачем было снимать? И бюстье? Нет, за это спасибо, конечно – три дня в тугом бюстике то еще испытание, но как посмел-то?! На Тэйле это не то что не принято, за это под венец можно попасть!

– Леди, все же знают, – хихикнула рыжая, самая молоденькая. – Вы хоть и спите в разных спальнях, но настоящую любовь не скроешь.

Вот что я люблю, так это людей резать! Вазэктомию никогда не практиковала, надо бы научиться.

– Любовь, значит, – повторила, прикидывая варианты. – Найдется что-нибудь на замену моему платью? Что угодно? Хотя бы и наряд прислуги?

– Чтобы вы могли сбежать от разговора? – раздался от двери голос виконта.

Девицы, отвесив его беспощадной милости поклоны, похватали утварь и освободили помещение от своего присутствия. Мы остались один на один с сэром Кристианом, который пожирал меня взглядом. Не сексуально – гастрономически!

– Вы когда ели последний раз?

Виконт плохо выглядел. Под глазами залегли синяки, на лбу – испарина, грудь вздымалась от тяжелого и частого дыхания, а сам он, бледный как простыня, облокотился о дверной косяк, чтобы не было заметно, как дрожат его руки. Храбрился, но даже самый сильный мужчина не в силах противостоять болезни.

– Сэр Кристиан! – возмутилась, выскальзывая из кровати в одной сорочке на голое тело. – Скажите, что вы были у лекаря?

Попробовала взять руки его милости, но тот одернул их и отшатнулся.

– Был. Энтони в темнице.

– Что?! Мне казалось, вы друзья…

Руки виконта утратили значимость. Как и в целом его дурное состояние.

– Это не дает права нарушать закон!

– Вы с ума сошли? Не отвечайте, вопрос риторический!

Сэр Ортингтон качнулся. Неуверенно оттолкнулся от дверного косяка и, схватив меня в охапку, прижал к себе, чтобы впиться губами в мои губы. Яростным натиском он ворвался в мой рот, блуждал ладонями по моей спине, прижимая к своему раскаленному телу. Точно сошел с ума.

Попробовала его оттолкнуть, но железная хватка не дала отстраниться. Тогда укусила виконта за губу и вскрикнула:

– Вы животное!

– Ненавижу вас! – хладнокровно произнес он, рассматривая мое лицо. На его губе проступила капелька крови, но его милость игнорировал этот факт.

– Зачем тогда целовали?

– Первобытный инстинкт, – усмехнулся он и провел пальцами по моему лицу. – Вас хочет мое тело и не хочет – разум.