Двое для трагедии. Том 2

Вечер был безветренным, но прохладным. Моя кожа тут же покрылась мурашками.

Небо было почти красным. Был закат.

– А теперь поиграем в мою любимую игру, – мрачным тоном сказал Грейсон.

Я поняла, какую игру он имел в виду: игру, в которой он убил Лурдес и Сьюзен. Передо мной в который раз предстал побег девушек с крыльца под ливень, страх в их глазах, их мертвые лица, и я отчетливо поняла, что меня ждала верная смерть, уже окончательная и бесповоротная. И в этот раз он не помилует меня – его лицо было таким холодным и жестоким, что я не сомневалась в этом.

– Но я буду настолько милосерден, что дам тебе целых полчаса, чтобы ты успела убежать или спрятаться. Но, если через это время я найду тебя, – то в этот раз убью, но убью медленно: я буду пить твою кровь, капля за каплей, до тех пор, пока ты не станешь белой как мрамор, и пока в тебе не останется ни капли твой дрянной крови. – Грейсон, казалось, немного успокоился, но его тон оставался все таким же ледяным. – У тебя есть последнее желание перед смертью?

Да, у меня было последнее желание: умереть достойно.

– Я хочу остаться в одежде, – сказала я, уже совсем успокоившись от истерики. – Я хочу идти не голой, а в этом платье, что сейчас на мне. – Я нарочно уточнила мое желание, потому что знала: если оно будет расплывчатым, Грейсон истолкует его так, как будет удобно ему.

Приближающаяся смерть не тревожила меня: я была спокойна, словно просто шла на прогулку. Но я точно осознавала, что хотела умереть в одежде, пусть даже в этом чужом для меня коротком белом платье, но не обнаженной, как все остальные жертвы вампира, погибшие в жестокой игре в «догонялки».

– Это твое желание? – тихо спросил Грейсон.

– Да, – твердо ответила я.

– Тогда оно пропадет зря.

– Но это единственное, чего я хочу. Ты сам спросил…

– Бестолковая дурочка! – вдруг резким тоном сказал вампир и впился в меня своим ледяным взглядом. Вдруг он положил свою ладонь на мое предплечье и сжал его.

– Я… Я могу идти? – робко спросила я, совершенно не понимая, что еще ему было от меня нужно.

Вместо ответа он крепче сжал мое предплечье. Я невольно поморщилась от боли.

– Брэндон… Мне больно, – тихо сказала я, положив свою ладонь на его пальцы, сжимающие мою руку. – Отпусти меня… Мне больно!

– Больно? – Он насмешливо усмехнулся, но не разжал ладони.

– Да… Ты слишком сильно сжимаешь…

– Зачем? – резко перебил он меня.

– Что зачем? – удивилась я.

– Зачем ты срезала свои чертовы волосы?

– Потому, что хотела… Надеялась сделать тебе больно! – честно призналась я. – Я хотела, чтобы ты хоть раз почувствовал разочарование… Брэндон, отпусти! Пожалуйста! Мне больно! – Он так сильно сжал мою руку, что я не смогла сдержать крик боли.

– Хотела сделать мне больно? – Грейсон криво усмехнулся. – Нет, Вайпер, ты добилась лишь того, что разозлила меня. Разозлила по-настоящему.

– Но ты сказал, что я должна уйти… Я хочу уйти, Брэндон! Пожалуйста! – Его железная хватка причиняла мне такую боль, что я едва не плакала.

– Ты уйдешь только потому, что я разрешаю тебе. Ты – ничто. Поняла меня?

– Да!

– Твои желания не имеют ни малейшего значения.

Голос вампира был ледяным и пропитанным мраком, и я испугалась того, что он передумал «догонять» меня и вместо этого посадит в одну из камер своей ужасной сырой тюрьмы.

Грейсон пошел к началу лестницы. Я невольно пошла за ним. Вдруг он остановился, положил вторую ладонь на мой затылок, притянул к себе мою голову, наклонился к моему лицу и сказал тихим мрачным тоном:

– У тебя есть ровно тридцать минут жизни. Иди.

Он грубо толкнул меня на ступеньки.

Я машинально последовала его приказу и быстрым шагом направилась к уже открытым воротам. Грейсон наблюдал за мной – я чувствовала его взгляд, прожигающий мою спину. Моя голова будто стала легче: я что-то потеряла, что-то привычное для меня. Короткие волосы касались моих плеч, и это новое обстоятельство удивило меня. Я шла, совершенно позабыв о Грейсоне, о том, что скоро он убьет меня, о родителях, о Седрике. Холод пробирал меня до костей, но я терпела его, улыбаясь от мысли, что это был последний раз, когда я могла чувствовать холод и смотреть на небо, поэтому я с восхищением смотрела вверх, наблюдая за розовыми облаками, плывущими по бледно-красному полотну. В последний раз мои босые ноги касались земли и травы, в последний раз я дышала и наслаждалась каждым глотком последнего в моей жизни воздуха.