Двое для трагедии. Том 2

Грейсон снял свой пиджак, разорвал его на куски, сложил один из них и приложил его к ране на моем затылке. Моя шея, спина, мои волосы и белое платье были залиты кровью, и я теряла контроль над своим телом – потеря большого количества крови довела меня до полубессознательного состояния.

Леди Морган поднесла мне стакан воды, но мои ослабевшие пальцы не смогли удержать его, и он разбился у моих ног. Она принесла мне новый и почти насильно влила в мой рот воду. Ее руки испачкались в моей крови.

– Седрик говорил мне о ней, – вдруг сказал лорд Морган.

– Когда? – удивилась его супруга.

– Почти год назад: эта мерзость была его подопечной в университете. Он признался мне в том, что хочет убить ее, потому что у нее прекрасная кровь. Ты слышишь? Аромат морского бриза.

Я закрыла глаза – силы покинули мое тело, и моя голова все ниже склонялась к коленам.

– А теперь звони! – леди Морган вложила в мою окровавленную руку телефон.

– Сначала поклянитесь, что не убьете моих родителей, – еле слышно, с огромным усилием выдавила я.

– Клянусь, – ответила она.

– А потом убейте меня: я не хочу жить, – добавила я: мне было безразлично, что они со мной сделают, после того, как я позвоню Седрику, лишь бы они не трогали моих родителей.

– Звони ему и помни все, что я тебе сказала – потребовала леди Морган.

Найти номер Седрика в телефоне мне удалось с огромным усилием: перед глазами все расплывалось, и я видела перед собой лишь неясную размытую картину.

Я чувствовала, что трое вампиров не сводили с меня глаз и следили за каждым моим движением. Прижав телефон к уху и едва удерживая глаза открытыми, я уставилась на пол – поднять голову у меня не было сил. Я сидела, покрытая собственной кровью, и слушала гудки, каждый из которых приближал меня к концу жизни, в которой был Седрик.

Вампиры окружили меня, словно желая надавить на меня своей живой цепью и показать свое могущество и превосходство, и теперь я видела перед собой элегантные черные туфли леди Морган, которая встала прямо передо мной, будто для того, чтобы своими туфлями напоминать мне о том, что от нее зависела жизнь моих родителей.

– Вайпер, почему ты так долго не звонила? Я безумно скучал! – вдруг раздался в трубке голос Седрика

Мне показалось, что при словах Седрика, туфли его матери дрогнули, и я услышала ее шумный вздох.

– Добрый вечер, – безразличным тоном ответила я, и мне было нетрудно сделать это: все было как во сне. Последние силы моего разума были сосредоточены на предстоящем разрыве с Седриком.

– Как я рад тебя слышать! – Седрик коротко рассмеялся. – Уже не могу дождаться, когда пройдут эти проклятые четыре дня. Весь этот месяц я жил только мыслью о том, что ты в безопасности. Ты нужна мне…

Седрик говорил и говорил, но я не слушала его: я знала, что его родители слышали каждое его слово, и что его слова были гвоздями в их сердцах.

Внимание покинуло меня, и длинный монолог Седрика был для меня бессмысленной путаницей слов. Я услышала лишь первые его фразы, а все остальные слова словно растворились в трубке.

«Я уже не могу дождаться, когда пройдут эти проклятые четыре дня» – Я вцепилась в эту фразу.

– Четыре дня или пять, или неделя, месяц, год… Седрик, можешь больше не ждать: я не вернусь, – все с тем же безразличием сказала я, радуясь тому, что полубессознательное состояние позволило мне ничего не чувствовать – все мысли и чувства растворились в моей крови и вытекли вместе с ней. Мне было даже удивительно, с каким холодным безразличием я сказала эту жестокую, убивающую Седрика фразу.

Глава 48

«Что? Почему ты говоришь это?» – пронеслось у меня в голове.

Ее слова ввергли меня в шок, в самый, что ни есть, настоящий шок: все мысли отхлынули от сознания, и в пустой голове эхом сотрясались слова и голос Вайпер: «Я не вернусь, я не вернусь, я не вернусь».

– Не говори так, ты просто устала, – спокойно сказал на это я, действительно, надеясь, что ее жестокие слова были вызваны усталостью или депрессией.

– Я больше не хочу быть с тобой. И не буду, – последовал еще один удар в мое сердце.

Я пытался не паниковать: это была какая-то ошибка. Игра моего сознания. Это не могло быть реальностью.

– Что ты говоришь? С тобой все в порядке? Ты не в себе, – попытался успокоить я Вайпер. Но ее холодный, бесцветный голос заставил меня понять жестокую реальность: Вайпер осознавала, что говорила.

– Нет, Седрик, я не сошла с ума и говорю тебе при полном здравии и ясном сознании: это конец. Я больше не хочу быть с тобой. Я не вернусь к тебе.

– Моя Вайпер не могла сказать этого. Это не она. – Я не мог прийти в себя и не желал принимать ее слова.

– Ошибаешься, это я. Говорю тебе раз и навсегда: не жди, я не вернусь. Никогда, – сказала Вайпер, и мой мозг заледенел от этих слов.

«Это ее голос. Голос моей Вайпер» – с отчаянием подумал я.

Но этого не могло быть. Я не сомневался в ее любви. Она не могла сказать этих слов. Это был какой-то бред.

***

Мое сознание было равнодушно к страданиям Седрика: я видела перед собой туфли его матери, и они делали меня бессердечной к нему.