Двое для трагедии

– Кажется, эти серьги серебряные? – спросил вампир, гладя мои сережки – единственное, что я носила из украшений.

Я тут же пожалела о том, что задала этот вопрос, и вспомнила, что эти серьги никогда не смущали и Седрика. Значит, то, что вампиры боятся серебра – всего лишь очередная ложь.

– А кол в сердце? – все-таки полюбопытствовала я.

Брэндон прекратил гладить мои сережки, отстранился от меня и криво усмехнулся.

Я поняла, что это был его насмешливый ответ на мой дурацкий вопрос.

– Значит, все это – просто выдумки? Но тогда почему люди считают, что… Господи, да вы еще более живучи, чем тараканы! – воскликнула я, ошеломленная этим известием.

– Сравнение нелестное, но правдивое. Зачем вы, глупые создания, придумали чушь про серебро и осиновый кол? Ответ прост: так вам спокойнее, от мысли, что вы можете защититься и истреблять нас, – тихо рассмеялся вампир.

– Вас вообще нельзя убить? – Я удивлялась все больше. Нет, конечно, Седрик говорил мне, что это невозможно, но не до такой же степени!

– Хочешь попробовать? – с хитрой улыбкой спросил меня Грейсон.

– К чему пробовать, если я уже знаю конечный результат? – нахмурилась я, не понимая, к чему он спросил об этом.

– Даже не попытаешься?

– Предпочитаю не тратить сил понапрасну.

– Что ж, вижу, проблеск ума в тебе все же имеется. – Вампир достал из кармана своего пиджака мобильный телефон и провел пальцем по экрану – тот засветился, и Грейсон отвлекся от нашего разговора.

– И где он сейчас? – спросила я, рассеянно поглядывая на собеседника.

– Кто? – равнодушно ответил он.

– Тот, первый из вас.

– Отдыхает.

– Он стал мумией? – допытывалась я.

Грейсон оторвался от своего телефона и посмотрел на меня.

– Да, но, если он решит возвратиться к жизни, то сделает это, – ответил вампир и вновь перевел взгляд на свой телефон.

– То есть, вы не можете умереть, и вас не могут убить? – уточнила я: этот разговор был мне интересен, ведь теперь я узнала о Седрике еще больше.

Грейсон кинул телефон на диван и посмотрел на меня.

– Это как закон физики, который нельзя нарушить: наша жизнь – закон и для самих нас. Захотел сдохнуть? – Он криво усмехнулся. – Не выйдет.

– И ты никогда не жалел об этом? – спросила я, радуясь тому, что он вернулся к беседе со мной.

– Жалеть о том, что я не могу умереть? Вайпер, я люблю жизнь, и она у меня довольно интересная, полная событий и развлечений. А теперь сходи на кухню и принеси самый большой нож, который найдешь.

– Зачем? – искренне удивилась я этому приказу.

«Он хочет зарубить меня?» – от этой мысли моя кожа покрылась мурашками страха.

– Не задавай лишних вопросов. Вперед, – мрачно сказал вампир.

Я сходила на кухню и взяла там то, что он просил. Также я обнаружила на кухне много разнообразной еды, которая стояла на столах в больших пластиковых коробках.

– Брэндон, что там за еда? – спросила я вампира, когда вернулась в гостиную.

– Пока ты пряталась в своей комнате, приезжал тот же милейший повар, что приготовил для нас роскошный ужин в день твоего приезда. Ты не должна голодать без меня. Кажется, это нож, которым рубят кости? – спросил вампир, взглянув на нож, который я держала в руках. – Теперь возьми его и попытайся пробить им мою грудь.

Он снял с себя пиджак и расстегнул свою белую рубашку. Я молча наблюдала за ним, лихорадочно размышляя, шутит он или нет.

– Ну же, попытайся убить меня, – спокойным тоном сказал Грейсон, с усмешкой наблюдая за моей робостью. – Целься в самое сердце, и, может, у тебя все получится.

Меня не нужно было просить дважды: я взяла нож обеими руками и с силой направила его прямо в грудь вампира, но он не пробил его кожу, а лишь слегка погнулся, словно я направила его не в живую материю, а в статую. Я с яростью нанесла вампиру еще пять ударов, но все было бесполезно: на белой коже Грейсона не осталось ни малейшего шрама.

– Не хватает силенок? Дай сюда нож. – Грейсон отобрал у меня нож и ударил им свою грудь. Лезвие поломалось надвое. – Какая жалость, правда? – Брэндон криво усмехнулся, бросил сломанный нож на пол и стал застегивать рубашку. – А как бы ты хотела пронзить мое черное сердце, чтобы освободиться от меня и побежать к своему Моргану! Да?

Это была чистая правда, но все мои старания причинить Грейсону вред, действительно, были совершенно напрасны.

– С этой минуты я восстанавливаю табу на разговоры о Моргане, – вдруг сказал он. Вампир уже застегнул рубашку, но не стал надевать пиджак.

– Но у меня есть другой вопрос… – вновь робко начала я.

– Нет, теперь моя очередь спрашивать, – перебил меня он.

«Он играет в какую-то дурацкую игру? Задавать вопросы по очереди?» – недовольно подумала я.

– Смешно, конечно, но, спрашивай. Ты опять хочешь спросить о нас с Седриком? – предположила я.

Грейсон наклонился ко мне и погладил своими ледяными пальцами мою щеку. Я сжалась и громко вздохнула – в этот раз я не смогла молча вытерпеть эту пытку.

– Что я говорил тебе? Не упоминать о нем. Никогда, – зловеще тихо сказал он.

– Ты сейчас ударишь меня? – прошептала я, закрыв глаза.

– Нет, в этот раз я тебя прощаю. Что нужно сказать?