Двое для трагедии

– Шахматы – не моя сильная сторона. Маркус обыгрывает меня за десять минут, – усмехнулся на это я, и, зная чудовищный талант Брэндона к этой игре, добавил: – Тебя мне тем более не обыграть. Но, как насчет бильярда?

«Почему бы не провести с ним пару часов? Возможно, Маркус прав, и Брэндон – не так уж плох? – подумал я.

– Прекрасно! – откликнулся на мое предложение Брэндон. – Кстати, в подвалах еще осталась хоть пара бутылок крови, или гости все выпили?

– По-моему с десяток бутылок еще осталось, – усмехнулся я.

Заглянув в подвал и прихватив с собой пару бутылок, мы поднялись в бильярдную. Там, разлив по бокалам кровь, мы принялись за поединок. У меня были все шансы обыграть Брэндона, потому что в бильярде я был не так уж плох и проигрывал редко. Но и Грейсон был достойным соперником.

– Никаких новостей от бедного Бернарда? – спросил Брэндон, прицеливаясь кием в шар.

– От Барни? Нет, не слышал, – отозвался на это я, слегка удивившись его неожиданному вопросу. – С чего такой интерес к этому бедолаге?

– Маркус сказал, что послал ему приглашение на свадьбу, но тот прислал вежливый отказ. – Брэндон ударил кием в шар, и тот мигом залетел в лузу.

– Правда? Не знал. – Это и, правда, была новая для меня информация.

– Кажется, он все никак не может отойти от своего сумасшествия. Черт бы побрал ту смертную… Как ее звали? Гертруда? – Брэндон забил в лузу новый шар, но тот выскочил обратно на поле.

– Ульрика. – Я послал один из шаров в угол, но переборщил с силой удара, и шар, оттолкнувшись от борта стола, вернулся обратно на зеленое поле. – Дьявол! – тихо выругался я себе под нос. – Твоя очередь, Брэндон.

– Да, точно. Ульрика Кингсли Маяр. – Брэндон задумчиво смотрел на шары. – Отец рассказывал мне о том дне, когда он и его друзья решили посетить Барни, после того, как тот долгое время не давал о себе знать.

– Твой отец знал его? – поинтересовался я. Раньше я никогда не слышал эту историю подробно – лишь некоторые ее отрывки, поэтому слова Грейсона заинтересовали меня.

– Да, они были хорошими друзьями, конечно, после того, как Барни познакомился с Ульрикой, их общение почти сошло на нет. Она ревновала его к сестре отца. – Брэндон насмешливо усмехнулся и наклонился к бильярдному столу. – Бернард был у нее под каблуком и соглашался на все ее требования.

– Что заставило его рассказать ей о том, что он – вампир? – спросил я, наблюдая за тем, как от удара Брэндона шары на столе раскатились в разные стороны, но ни один не попал в цель.

– Об этом он не рассказывал, но факт остается фактом: девица обо всем знала. Как она приняла его признание – это уже другой вопрос.

Я задумался: возможно, Ульрика отреагировала на признание возлюбленного так же, как Вайпер на мое? Ведь она осталась с Барни, а значит – искренне любила его. Эта мысль заставила меня слегка улыбнуться.

– Что? – спросил Грейсон, словно заметив мою улыбку.

– Просто подумал, что иногда Судьба выкидывает жестокие шутки, – солгал ему я, однако недовольный его наблюдательностью. – Моя очередь? – Выбрав ближайший ко мне шар, я послал его в цель.

– Ты абсолютно прав, – откликнулся на мои слова Брэндон. – Как думаешь, почему так случается? Почему вампиры вдруг влюбляются в смертных?

Эти слова заставили меня удивленно взглянуть на соперника. Он сказал вампиры? Множественное число? Но ведь нашему обществу известен лишь один подобный случай – трагедия Барни. Обо мне и Вайпер было известно только Маркусу. Неужели он что-то подозревал?

– Насколько я знаю, только Барни постигла такая судьба, – тихо сказал я.

Брэндон отпил из своего бокала кровь.

– Где один там и второй. Кто знает, возможно, это дерьмо случится еще с кем-то из наших. Не хотел бы стать одним из них, – сказал он и, поставив бокал на край стола, добавил: – Не хотел бы стать психопатом. Мне ужасно жаль Барни. Бедолага. Та смертная свела его с ума.

«Нет, он ничего не знает. Просто болтает чепуху о Барни» – с облечением подумал я.

– Возможно, так случилось, потому, что не всем так везет, как моему брату? – усмехнулся я. – Или, все еще банальнее: некоторые вампиры рождаются ненормальными, так сказать. Если смертные вызывают у них чувства и желание – значит, их психика явно нарушена.

«Как моя. Но, черт возьми, это прекрасно» – добавил про себя я.

– Возможно, ты прав. Но неужели с этими чувствами нельзя бороться? Будь я на месте Барни, то убил бы эту Ульрику, и дело с концом. – Брэндон вновь отпил глоток крови.

«Я посмотрел бы на это, – с насмешкой подумал я. – Хотя, зная этого садиста, его словам можно поверить. В нем нет ни капли жалости».

– Но что случилось, когда твой отец пришел к Барни? – спросил я, желая услышать эту историю дальше.

– Они пришли в его замок и застали там мародеров. Почти все было украдено: драгоценности, вещи, мебель, даже портреты, шторы и книги. До наших сразу дошло, что случилось что-то ужасное. Мародеров убили, замок обыскали, и Барни нашли: он сидел на полу в своем подземелье, прикованный к огромным камням. Уже сухой. Почти мумия. А в его руках лежал обглоданный до костей скелет Ульрики.