Двое из Холмогорья

Тут, драгоценный читатель, наша история могла бы и закончиться, но, по счастью, на руку молодым людям сыграли два обстоятельства. Вернее, всего одно: оборотни рванулись на жертв одновременно и застряли в слишком тесном дверном проеме. Правда, застыли они всего на долю секунды, но и этого хватило Керагасту, чтобы прыгнуть вперед, пронзить одного из них мечом, выбрав самое уязвимое у монстров место — пупок. Зверь испустил вопль, в котором ненависть странным образом переплелась с болью и жалостью, и опустился на колени, зажимая смертельную рану лапами. Падая, он освободил проход, и его напарники с ревом кинулись в атаку.

Но тут им пришлось отступить от целого роя огненных шаров, которые запустил в них Терибальд из-за спины Керагаста. Шарики, каждый размером чуть больше горошины, жгли кожу и волосы на мордах оборотней, норовили попасть в рот и выжечь глаза, так что, вместо того чтобы рвать на куски податливую человеческую плоть, оборотни с воем принялись махать лапами, пытаясь выдрать огоньки из шерсти. Шарики от соприкосновения с плотью взрывались, рассыпались искрами, которые поджигали все, на что попадали. Шерсть на оборотнях занялась огнем. Они метались в тесном проходе, натыкаясь на стены и друг друга.

Керагаст молниеносно подскочил и рубанул одного из них по бедру мечом. Удар, который обычному человеку стоил бы ноги, оставил только глубокую кровоточащую рану, что еще больше разъярило монстра. Оборотень развернулся к врагам, пригнулся, готовясь к прыжку и…

…Напоролся на невидимую стену, которую возвел перед ним Терибальд. Молодой маг стоял удивительно прямо, держа правую руку вытянутой вперед.

— Руби! — приказал он, и Керагаст, подскочив сбоку, ударил снова.

Защищаясь, оборотень махнул когтистой лапой по щиту рыцаря, и тот треснул, разваливаясь, а самого Керагаста отбросило к противоположной стене. Он вскрикнул — не столько от боли, сколько от неожиданности — и успел развернуться, выставляя перед собой меч, на который и напоролся кинувшийся добивать врага оборотень.

К несчастью, эта рана была неглубокой — чудовище вовремя заметило опасность и отпрянуло прежде, чем клинок добрался до сердца. Керагаст ловко пригнулся, уходя от замаха когтистой лапы, выдернул из-за пояса топор и рубанул оборотня по второму бедру.

Несмотря на раны, зверь, который был выше рыцаря на две головы, оставался грозным противником. Керагаст сражался отчаянно, действовал попеременно топором и мечом. Ему удалось еще несколько раз ранить своего противника, но не было сомнений: долго ему не выстоять.

— Лейр! — гаркнул он, уходя от очередного замаха и чувствуя, как трещит под когтями оборотня плащ.

Юноша не ответил. Стиснув зубы, он теснил второго оборотня, зажимал его в угол и одновременно обстреливал огненными шариками. Держать в уме сразу два боевых заклинания было трудно, он не мог даже окликнуть рыцаря.

Положение спас Калидор. Скелет не принимал участия в битве, стоял в сторонке со своим добром в руках, но атакующий Керагаста оборотень, отступая для лучшего замаха, слегка задел скелет, да так, что у того на пол посыпались все его побрякушки.

— Ах ты…! — Скелет выложил оборотню столько пикантных сведений о его предках вообще и матушке в частности, что тот отвлекся и оглянулся на столь опытного знатока истории.

Это было его последним движением, потому что, отбросив топор, Керагаст перехватил меч двумя руками и, подпрыгнув, со всего размаха опустил его на плечо оборотня, отсекая голову от тела.

Вампир дернулся. Кровь из перебитых артерий хлестнула рыцаря по лицу, и тот невольно сделал глоток. Оборотневая кровь была горьковатой и приторной, чем-то напоминала перебродившее вино. Прижавшись к стене, Керагаст дождался, пока стихнут судороги, после чего подошел и несколькими точными ударами окончательно отделил голову оборотня от тела. Потом он направился к тому чудищу, которое поразил первым. Тот вампир был еще жив, сучил ногами и пытался встать, но рыцарь и ему отрубил голову и оглянулся на Терибальда.

Юноша как раз заканчивал бой с третьим оборотнем. Оказавшись спеленутым по рукам и ногам магическим коконом, тот не мог пошевелиться, он просто горел заживо, облепленный огненными шариками. Кокон скрадывал и звуки, поэтому лишь по разинутой пасти и судорогам можно было догадаться, что оборотень воет и рычит от невыносимой боли.

— Прекрати! — Керагаст шагнул вперед, отвел руки Терибальда и нарушил структуру заклинания. Но оборотень не успел этим воспользоваться — точным быстрым движением молодой рыцарь прекратил его мучения и повернулся к своему напарнику.

— А ты жесток, — констатировал, щуря раскосые глаза. Терибальд покачнулся. Руки болели так, словно это он только что горел в огне.

— Я просто не знал, что делать, — прошептал, оправдываясь. — Мне никогда не приходилось… сражаться без оружия.

Я растерялся. А потом не мог остановиться. Спасибо тебе! Если бы не ты…

— Не хотелось бы прерывать вас, хозяин, — Калидор сунул череп в дверь, — но мы, кажется, на месте!

Оба его спутника выглянули следом, и Керагаст радостно воскликнул: