Двое в космосе

А чуть позже ему попалась противоположная запись: разные книги — 25 кг — простое отправление.

Пересылка этих книг на Венеру обошлась в целое состояние, а отправили их «простой почтой». Грант на миг дал волю воображению. Верно, кто-то, навсегда покидая Землю, не захотел расстаться с любимыми книгами — своим самым дорогим сокровищем.

Номер 564-12. Бобина кинопленки.

Это, конечно, «Пока Рим горит» — чудом проскочивший цензуру супербоевик о Нероне. На Венере его ждут с нетерпением.

Медикаменты — 50 кг; коробка сигар — 1 кг; точные приборы — 75 кг, и все в таком роде: либо какая-нибудь редкость, либо что-то, чего более молодая цивилизация сама еще не производит.

Груз резко делился на две категории: вещи для удовлетворения прихоти и предметы первейшей необходимости. Мало что было где-то посредине. И ничего, решительно ничего такого, что внушало бы Гранту хоть тень надежды. Он понимал, конечно, что странно было бы ждать иного результата, но это не избавило его от чувства горького разочарования.

Пришедший наконец с Венеры ответ потребовал почти часа магнитофонной записи и содержал такую уйму вопросов, что навел Гранта на унылые размышления: хватит ли оставшегося ему короткого срока жизни, чтобы удовлетворить чье-то любопытство? Большинство вопросов были чисто техническими и касались корабля. Эксперты двух планет ломали голову над тем, как спасти «Стар Куин» и груз.

— Ну, что вы об этом думаете? — ища на лице Мак-Нила признаки нового смятения, спросил Грант, когда они кончили прослушивать послание Венеры.

После долгой паузы Мак-Нил, пожав плечами, заговорил, и первые его слова прозвучали эхом собственных мыслей Гранта:

— Без дела мы, конечно, сидеть не будем. За один день я со всеми их тестами не управлюсь. В основном мне понятно, к чему они клонят, но некоторые вопросы поистине дурацкие.

Грант подозревал это, но молча дал собеседнику высказаться.

— В расчете утечки воздуха смысл есть, но зачем им понадобилось проверять, надежно ли мы защищены от космической радиации? По-моему, они пытаются поддержать наш дух своими заумными вопросами… Или просто отвлечь работой от тревожных раздумий.

Невозмутимость Мак-Нила успокоила Гранта и вместе с тем раздосадовала. Успокоила, потому что он опасался новой тягостной сцены, а раздосадовала, потому что противоречила уже сложившемуся мнению. Как же все-таки рассматривать тот его нервный срыв? Показал ли он тогда свою истинную натуру или это была лишь минутная слабость, которая может случиться с каждым?

Грант, воспринимавший мир в черно-белом изображении, злился, не понимая, малодушен или отважен Мак-Нил. Возможность сочетания того и другого ему и в голову не приходила.

В дальнем космическом полете у человека пропадает чувство времени. Ничего похожего нигде больше не испытаешь. Даже на Луне о времени напоминают лениво переползающие с уступа на уступ тени, а со стороны, обращенной к Земле, перед глазами всегда огромный вращающийся циферблат, на котором в определенный час появляется тот или иной континент. Но в гиростабилизированном космическом корабле неподвижно, словно нарисованные, одни и те же солнечные узоры лежат на стене и на полу, какой бы час ни показывали стрелки хронометра, сколько бы дней и недель ни прошло по земному календарю.

Грант и Мак-Нил давно приспособились к определенному ритму. В глубоком космосе и движения, и мысли их были неторопливы, размеренны, но темп этот резко менялся, когда путешествие близилось к концу и наступало время переходить к торможению. И сейчас, несмотря на близкую, неминуемую смерть, все шло обычным, проторенным путем.

Грант регулярно вел бортовой журнал и выполнял все прочие свои многочисленные обязанности. И Мак-Нил, по крайней мере внешне, держался, как обычно, хотя Грант подозревал, что некоторые технические наблюдения он делает спустя рукава.

После столкновения с метеором прошло три дня. Последние двадцать четыре часа Земля и Венера не прекращали совещаться, и Грант гадал, каковы будут результаты этой дискуссии. Не верилось, чтобы самые лучшие умы в Солнечной системе способны были еще спасти их; но и совсем отказаться от надежды было трудно, пока с виду все выглядело совершенно нормально и воздух оставался по-прежнему чистым и свежим.

На четвертый день Венера снова подала голос. Очищенное от технической шелухи, ее сообщение звучало по сути как некролог.

Гранта и Мак-Нила, уже вычеркнутых из списка живых, подробно наставляли, как им поступить с грузом.

На далекой Земле астрономы трудились, вычисляя орбиты, на которых в ближайшие несколько лет можно будет встретить «Стар Куин». Был даже шанс подойти к нему уже через шесть-семь месяцев с Земли, когда она снова окажется в афелии, но выполнить такой маневр сможет лишь скоростной лайнер без полезного груза, что обойдется в огромную сумму.