Двоеверие (СИ)

Не успел он подумать об этом, как недалеко в дебрях звякнула сталь. Кова мигом отступила за Куда, должно быть решив, что Зимние Волки устроили им западню. Бряцанье и звон металла всё приближались. Два рода схватили оружие и только что заключённый союз повис на волоске. Но вот между еловых ветвей выступили гиганты. Под стать их шагу позвякивали крепкие цепи, унизанные гвоздями. Два десятка закованных в броню великанов вышли навстречу Зимним Волкам и Лунной Стезе. Охотники Сивера не открыли огонь, ведь раньше знали великанское племя, а вот Лунная Стезя видела их впервые.

– Сие Железные Кузнецы – не враги нам, – торопливо предупредила Влада. Кова с недоверием оглядывала великанскую стаю. Вперёд вышел Незрячий и заговорил.

– Егарма верно идти надоумила. В добрый час мы явились до капи!

Он вскинул закованную в металл руку, обвёл Кову, Владу, Куда и Сивера, всякий раз загибая по пальцу, и ударил себя сжавшимся кулаком по нагруднику.

– Сие Единение!

Куд перевёл его слова для своих воинов на древний язык. Тревога среди Лунной Стези поуменьшилась, и Сивер облегчённо вздохнул. В одном месте сошлись три Навьих рода, но никто никого не убил, не пустил даже крови. Навь выжила, несмотря на минувшие Долгие Зимы и Моровые Эпохи, и эти три племени – только первые в Единении из грядущих племён.

Вблизи застонало и рухнуло дерево: сорокаметровая сосна, объятая пламенем, повалилась на другие деревья и осыпала землю дождём ярких искр. Пришла пора уходить, но отмщение людям близилось. Устроив пожар в Волчьем логове, они сами обрекли своё тепло на погром. Сердце Сивера захлестнуло от радостного предвкушения. Свершилось! Навь соберётся в набег, где первой добычей для них станет сытый и разжиревший, самоуверенный Монастырь.

Сивер прислушался, с губ Влады слетал едва слышный шёпот: «Ты узришь, как горит твоё дело, как обращается в прах твоя жизнь и твой выбор. Лишь огонь лечит боль. Обиду вылечит месть…»

– Добре горит, – пробасил Незрячий. Сивер всего на секунду отвлёкся, а старик успел подойти незаметно, будто в нём не было трёх метров роста. Придерживая шлем под рукой, он поднял слепое лицо к пожарищу. Вонь и пекло не смущали Незрячего, он привык ковать звенья судьбы у кузнечного горна. В лесной топке ковался клинок новой войны.

– Дабы сражаться, надобно больше подземцев. Отсюда жива кажного двоедушца важна. Мы тобе малость Волков охранили…

Он повернулся к поджидавшим его великанам и указал кому-то рукой. Ряды Кузнецов расступились, вперёд вышли с полдесятка охотников, покрытых копотью и израненных, но живых. Влада окинула их ледяными глазами, сердце Сивера окатил холод. Среди уцелевших стояли Гойко с Олесей и другие несогласные из крамолы.

Заметив, как «рада» Подземная Мать возвращению «детей», Незрячий от души с рокотом рассмеялся.

Глава 18 Три силы

Последний крейсер заехал в ворота и сирены затихли. Ветер сносил дым от горящего леса на север, но даже в Монастыре ощущалась вонь горящего топлива. Из шестнадцати автобусов вернулось только четырнадцать, два из них совершенно пустые, остальные наполовину заполненные, и лишь последняя машина битком. В ней приехали не одни Волкодавы, но и бывшие пленницы, которых удалось спасти из приграничья.

Сегодня утром во двор автокорпуса разрешалось входить только ратникам. Родные ополченцев толпились возле дверей лазарета и перед храмом в Парадном Дворе, дожидаясь новостей о погибших и раненых. Монастырь прежде никогда не нападал на подземников в соседнем лесу. Даже войти в него означало всё равно что расстаться с жизнью. Но сегодня многое изменилось.

Священники храма провозгласили: Навь поразил гнев Господень и первая победа за христианами! Их речам вторило зарево и дым над дремучим лесом. Навье логовище объято пламенем, а значит дьявольские прислужники скоро сгорят.

Но те, кто сейчас выходили из автобусов, кто вытаскивали на руках залитых кровью товарищей, хорошо понимали: это только начало и, пока есть родовое гнездо, девоедушцы – угроза Монастырю.

Волкодав смывали с лиц пот и гарь, оживлённо помогали друг другу, искали знакомых в других автобусах. Кто-то с болью в глазах уединился от общего гомона. Целые отряды сапёров, разведчиков и штурмовиков не вернулись из леса. Большие потери. Впервые бойцы Василия прошли крещение огнём без своего командира.

Но вот из последнего въехавшего автобуса вышли женщины. Со ступеней крейсера их передавали с рук на руки медикам из лазарета. Тринадцать спасённых чернушек стали редким светлым событием минувшей вылазки. Ещё никому и никогда не удавалось вызволить ни одного человека от Нави, ведь для этого пришлось бы спуститься в родовую нору. Никто из рабынь не должен был увидеть ни солнца, ни света, ни вдохнуть свежего воздуха до конца жизни, и всё-таки их освободили и вернули в человеческий мир.

К последнему автобусу подбежал и Егор. Он хотел узнать, жив ли Сергей. Когда за Волкодавами вышли чернушки в разодранных грязных рубищах, он невольно опешил. В каждой спасённой он жаждал увидеть Дашутку, но племянницы среди них так и не нашёл.