Двоеверие (СИ)

Старейшина глухо пробурчал что-то, явно не желая рассказывать. Снаружи завывал ветер, Женя поднимала и вытаскивала скрежещущие листы.

– Какая-то машина рухнула на горе перед самыми моровыми годами, – ответил священник. –Летающий корабль, наверное, сбился с пути. Лес на восточном склоне сгорел, из-за морозов долго никто не мог подняться и посмотреть, что случилось. Зато потом люди много металла нашли и спустили в общину, вот и пользуемся, по надобности: кому дверь подлатать, кому нож выточить, кому короб оббить, чтобы мыши не прогрызали.

– Летающий корабль… – повторила Женя задумчиво, выбирая из общей кучи обрезок листа. На изогнутой, кривой поверхности сохранилось пятно серой раскраски. В рисунке угадывались очертания серых перьев.

– А это откуда? – оглянулась Женя. Крыша сарая заскрипела и застучала при новом порыве бури. За распахнутыми воротами сыпанули крупинки ледяного дождя.

– Чего ещё «откуда»? Откуда всё, оттуда и энто, – пробурчал старейшина. – На горе такого добра – полна куча. Да ты клади, клади его тут же, чего на него глядеть, нешто не видала железяки? Примкни к стенке, за доску сунь. Она Зим двадцать тут в сарае живёт.

– Это авиационный металл, таким скайрены не покрывали. У вас на горе не летающий корабль разбился, а самолёт, – Женя показала старейшине обрывок железа. – Серые перья – это Финист. Мне отец рассказывал, как они бомбили перевал ради Серой Орды.

Старейшина пожал плечами, и Женя снова повернулась к священнику.

– Так где, говорите, самолёт рухнул?

– Далось тебе! – вскипятился старейшина. – Тут ведь гора, почитай, у самого леса. А упал он на той стороне. Раньше ходили туда кажный день, и с малышнёй, и с бабами собирали, а нынче нельзя.

– Отчего же нельзя? – прицепился Данила.

– Заняли гору. С прошлой осени ещё как. Не ходим мы нынче.

– Кто ж занял?

Старейшина поглядел боком, но и Данила теперь с подозрением прищурился.

– Я слыхал ясаки из Поднебесья рыскают по общинам и людишек местных пугают. А сюда они, часом, не добирались? – спросил он.

Старейшина насупился, будто сыч, разве что голова не утонула в меховом вороте.

– Сборщики небесного серебра у себя за рекой все рухнувшие корабли ободрали, вот и на наш берег полезли, – наседал сотник. – При Змее совсем обнаглели. Со взлётной полосы к востоку от Монастыря за два дня всё до единой железки стащили. Настоятель давно к ним дело имеет. Поймаем – душу вытрясем из ворья. Ну и что, были ясаки у вас? Они на горе нынче засели?

– Не они это, – вступился священник. – Другие бандиты, хотя к селу с горы не спускались. Прошлой осенью, как похолодало, над Вороньей Горой дымы поднялись. Но этой весной бандитов никто не встречал. Должно быть ушли.

– И как они выглядели? – заинтересовалась Женя.

– Дикие люди, – задумался отец Никон и после вздохнул. – Больше не знаем. Страху нагнали, так что уж лучше спрятаться по домам. Думали за помощью к вам обратиться, но весной дымов уже нет. Наверное, перезимовали бандиты и ушли с миром. На гору мы, если что, летом поднимемся.

– Мы раньше проверим, – решила Женя и Данила скривился. Сгонять с горы шатунов не их дело, да и община мелкой шайке не по зубам, здесь охотники, да и оружие есть.

– Ну так передай отцу, он вышлет сюда Волкодавов, – возразил сотник. – Этим только дай пострелять – такой шум подымут, ни один шатун на десять вёрст близко не сунется!

– Зачем нам откладывать, если мы здесь? – упёрлась Женя. – Всякому страждущему на пути караван должен помочь, оттого и святой крест на себе носим. Или, Данила, единоверцев в беде оставишь?

– Вот уж не в единоверцах тут дело… – засопел телохранитель. – С прошлой осени бандиты наверху окопались, а нам по склону теперь наверх лезть, пулю словить захотелось?

– Да, Данила, машину хочу посмотреть, которая на горе рухнула, – созналась Женя.

– Так местные её до болта растащили! Вот, смотри, коли надо, – пнул сотник штабель металла в сарае. – Не ползи, Женька, куда не просят.

– Вот ведь, не понимаешь… – тяжело вздохнула она. – Прадед мой был во время войны на перевале. Он ведь сказалец, многого натерпелся и видел, а всё равно всю правду о Серых и их Повелителе не узнал. Даже если опасно – на горе лежит Финист, Данила, последняя летающая машина людей. Нельзя мне в Монастырь возвращаться, пока сама не увижу. Если не местные, так ясаки её разберут.

– Чёрт бы побрал, прости-господи, эту гору! – перекрестил рот Данила. Старейшина ухмыльнулся, глядя, как им командует девчонка.

Ветер снаружи утих. Весенняя буря окончилась также быстро, как и началась, холодные и тёплые ветра перестали бороться друг с другом. Женя вышла на улицу, но у входа в сарай обернулась и позвала.

– Данила, идём людей собирать. Не хочу возвращаться к отцу, ничего не разведав. Он мне повидать и изучить божий мир повелел.

Данила со вздохом подтянул автомат и хотел выйти за Женей, но старейшина задержал его.

– Слушай, служивый, а какой-такой чин у старшой вашей в Монастыре?