Двоеверие (СИ)

– Кажется, и правда самолёт, – смотрела на двигатель Женя. – Надо поискать фюзеляж.

– Ага, найдёшь его, держи карман шире! – ухмыльнулся Данила. – Что полегче селяне в общину стащили. Даже то, что в землю ушло, выкопали и спёрли. Что по земле разметало – в первый черёд схватили.

– Отыщем, с божьей помощью, – отряхнула Женя руки от ржавчины. В пустошах ей не однажды встречались рухнувшие летающие корабли, но они летали на автопилоте. Неповоротливые и громоздкие, скайрены сплошь нашпиговывались аппаратурой, как применять которую сегодня не помнили и разбирали на металлолом. На горе Женя впервые увидела обломки управляемой машины. Любая весточка о судьбе пилота могла прояснить многое.

– Нам нужна хотя бы одна деталь с заводским номером, может быть какая-то личная вещь, – оглядывалась по сторонам Женя.

– Если бы такое нашли, старейшина бы первый тебе принёс, если простишь ему с долга пару алтынов, – чесал под глазом Данила. От примятой ботинками рыжей травы поднялся едкий запах гнилого железа и защипало в носу.

Хмарь над горой загустела и заклубилась, того и гляди сыпанёт следующий ледяной дождь. Усталые ратники мечтали спуститься в село, ничего не искать и скорее уехать в Обитель. С вершины горы призывно свистнули: головной дозор подзывал к себе остальных. Женя оставила двигатель и поднялась вместе со всеми ещё выше по склону.

На горе среди серых камней чернела пещера. Вход украшен алым узором из треугольников, отпечатков ладоней и рисунков безносых лиц. Женя заглянула внутрь, но никого не увидела, только сухую траву и скомканные грязные шкуры. Данила подцепил одну сапогом, мех оказался невыделанным, с двумя рваными дырами для рук, и отшвырнул шкуру. Изнутри высыпались мелкие кусочки металла. Женя нагнулась поближе, чтобы рассмотреть бляшки в форме ушей, рук и ног, и других частей тела.

– Какие странные. Для чего они? – разглядывала Женя бляшки. Данила только плечами пожал. Он наделся, что вонючую шкуру она трогать не станет. К дикарской одежде Женя не прикоснулась, но скинула на травяной пол рюкзак и начала собирать бляшки в коробочку.

– Данила, Женька, сюда – поглядите! Здесь харя какая-то! – окликнул их кто-то из ратников с другого места вершины. Позабыв о находке, Женя встала и вышла наружу. Чуть дальше от входа стоял врытый в землю обломок сосны. Кору с него начисто ободрали, наверху вырезан грубый человеческий лик. Охранники глядели на старика с пустыми глазами, обмотанного сверху-донизу ожерельями из таких же бляшек, какие Женя отыскала в пещере. Кроме них идола украшали осколки стекла и разноцветной пластмассы, из-за чего он сверкал даже под тусклым солнечным светом, а в зареве от ночного костра должно быть и вовсе переливался, как ёлка на рождество. Отблески света оживляли не только самого идола, но и вытоптанную вокруг площадку. На соседних валунах расселась целая стая любопытных ворон. На обломанной голове идола расправил крылья особенно крупный ворон.

– Не больше года назад воткнули – по дереву видно, не потемнело ещё без коры, – обошёл идола сотник. Данила подобрал камень и запустил им в большущего ворона. Птица с обиженным карканьем поднялась, и вся стая взлетела с оглушительным граем.

– Экая стерва, беду пророчит... – проводил стаю взглядом Данила. – На местных здесь не греши. Да и каким разбойникам идол ставить сдалося?

– Если не шатуны его ставили, кто ж тогда? – переговаривались ратники друг с другом.

– Или в пещере тёмные какие людишки скрывалися?

– Да, караван наш увидели и умотали подобру-поздорову. А раз умотали – за ними дело нечистое.

– Не к добру это всё, братцы, ой не к добру!

– Идолище поганое! Как только язычники таким кланяются? У него и глаз нет.

– Надо его снести, – подвела итог Женя. – Берите верёвки, привяжите за макушку и свалите на землю. Кумирам на земле христианской не место.

Верёвки нашлись, как же без них на гору подниматься? Под карканье воронья, ратники опутали истукана, выстроились по бокам и по команде Данилы взялись тянуть.

– И раз! И два!.. Дружно!

– Не накликать бы на оседлых беды, если мы божка здешнего тронем, – говорил сотник.

– И раз! И два!.. Дружно!

– Кто-то ведь это тёмное страхомордище тут поставил, но в общину с горы не спускался. Как увидят, что их капище разорили, так пойдут людям мстить.

– И раз! И два!.. Дружно!

Идол качался, скрипел, терял бусы и бляшки, но только слегка накренился в промёрзшей земле. Верёвки натянулись струной. Ратники с мрачным упорством тащили безглазого старика вниз.

– Община под охраной Монастыря. Кто её тронет, тот против Бога пойдёт, – ответила Женя. – И никаких язычников на нашей крещённой земле не будет. Кто начнёт всебожие у нас проповедовать, того мы изловим, накажем и обратно в Поднебесье отправим.

Вдруг под идолом что-то треснуло, столб покачнулся и накренился вслед за верёвками. Ратники едва успели отойти в сторону. Идол упал и покатился по склону горы, ударился боком о камень и застыл лицом вниз.