Двойная игра

Однако вначале дело со «старшим братом» пришлось иметь мне, поскольку было очевидно, что без основанного на полном доверии взаимодействия с советскими военными властями и органами безопасности у нас ничего не выйдет. Действовать надо было незамедлительно. Сроки, поставленные доктором Баумом, оказались очень жесткие. Между прочим, это свидетельствовало с том, что речь идет о намерении по-настоящему проверить Йохена Неблинга. Все это требовало крайней осторожности и тщательной подстраховки.

Прибегая к такой проверке, они, вероятно, исходили из следующих соображений. Если новый человек не подставной, то у него возникнут лишь трудности личного порядка, обусловленные спецификой полученного задания. Если же он подставной и действует по заданию противника, то последний должен провести столько координированных и подготовительных мероприятий, что непременно попадет в цейтнот. Выполнение задания в срок явится, таким образом, ответом сразу на два вопроса: годен ли человек для порученного дела и не является ли он «двойником»?

С моим советским партнером я познакомился непосредственно на месте предстоящего действия. Он был коренаст и грузен и на первый взгляд производил впечатление человека угрюмого, лишенного чувства юмора. Впрочем, может, он просто плохо выспался. Знакомясь со мной, он ухитрился произнести слов меньше самого необходимого минимума. А заглянув в его холодные серые глаза, я решил, что этот человек в довершение ко всему еще и вспыльчив. Он был старше меня по званию, но ничем это не подчеркивал — вел себя как хозяин, принимающий гостя. Мне он представился Сергеем Антоновичем.

В бункере было чересчур жарко натоплено для этого времени года и потому невыносимо душно. Однако, поскольку радист, молодой блондин с коротко остриженной шарообразной головой, и выделенный в наше распоряжение переводчик, старший лейтенант с восточными чертами лица, даже не подумали расстегнуть воротники своих гимнастерок, я тоже постеснялся расстегнуть свой гражданский пиджак. Атмосфера в этих бетонных стенах была строгой и напряженной.

На карте с обозначениями линий и объектов связи я еще раз показал местонахождение нашего человека на границе между лесными участками 243 и 244. Нам нужно было быть уверенными, что там в течение ближайших двух часов патруль не появится. Сергей Антонович заверил меня, что этого не случится. Я указал также на отмеченную голубым воздушную телефонную линию, проходившую по лесистой местности от полигона к расположению штаба, чтобы еще раз убедиться, что товарищи подготовили именно ту, а не другую линию. Сергей Антонович отвечал обстоятельно и неторопливо, даже пожалуй, как-то тяжеловесно, будто в этой бетонной парилке ему вообще было трудно говорить.

— Мы будем вести передачи только в течение двух часов из штаба в подразделение, которое согласно приказу уже четыре дня располагается вот здесь, — ткнул он иголкой циркуля в карту. — Мы передадим долгосрочный прогноз погоды, который, как обычно, не оправдается. — На его лице при этих словах не появилось ни тени улыбки. — Потом последует информация о текущих делах: назначение на должности, перемещения, поощрения. Далее последуют сообщения, касающиеся снабжения и сроков ремонта техники. Все это им абсолютно ничего не даст. Передача пойдет в обычной форме — частично открытым и частично зашифрованным текстом. — И он указал взглядом на столик телефониста, где висели кодовые таблицы на сегодняшний день.

У нас еще было достаточно времени. Я нервничал и как раз подумывал о том, не набить ли мне про запас табаком успокоения ради парочку трубок, когда телефонист у коммутатора предупреждающе поднял руку. Сергей Антонович надел лежавшие наготове наушники, но тотчас же сорвал их с головы, сказав:

— Он подключился.

Я посмотрел на часы и убедился, что это невозможно. Было слишком рано. Я еще раз попросил сверить часы. Наши часы показывали одно и то же время.

Сергей Антонович протянул мне вторую пару наушников, сказав по-русски:

— Уверяю вас, он подключился. Я знаю, что говорю.

Старший лейтенант вежливо перевел:

— Товарищ полковник подчеркивает: он подключился.

Прислушиваясь, я размышлял вслух:

— Это не может быть наш человек. Это кто-то другой. Подключился кто-то, кто, вероятно, контролирует нашего человека.

Переводчик перевел быстро, почти синхронно:

— Что вы предлагаете? Товарищ полковник заявляет, что он не будет делить с вами свою ответственность, но и перекладывать на свои плечи вашу ответственность не собирается.

Я понял, что мой партнер умеет погасить в себе вспыльчивость, которую я с самого начала в нем предположил. Что-то должно было произойти. Командовал здесь, так сказать, он, но инициатива была за мной. Сорвав наконец с себя пиджак, я потребовал начать операцию досрочно.