Двойная игра

Его откровенность была убийственной, но смеялся он очень заразительно. И я не посчитал нужным аннулировать результаты теста. Внизу я вынул из шкафа с учебным оружием четыре больших кольта, и мы начали стрелять по качающимся, будто они были пьяными, мишеням — устроили на радостях пальбу похлеще, чем в День независимости. Мы расстреляли целый ящик патронов — вот, наверное, Вилли удивился!

По каким-то до сегодняшнего дня непонятным мне причинам я прогнал воспоминание о том, как Мастер Глаз глядел в небо, когда с кинжалом в одной руке и другой на горле чучела отказывался нанести удар.

19

Прекрати! Я же объяснил, что задержка матриц для полосы о жизни округа не должна здесь обсуждаться. Это произошло по независящим от нас причинам. Тебе наконец ясно?! Тов. X. хорошо справляется со своими обязанностями коммерческого директора. Об этом и нужно сказать!

(Из записки, которую исполняющий обязанности главного редактора незаметно передал сидящему рядом с ним ответственному секретарю редакции во время критического обзора последних выпусков.)

Иногда случается, что они часами сидят вместе. На маленьком столике, который Эрхард Холле поставил в своем кабинете специально для Вернера, лежат три фишки для го: черная — найденная трассологами на месте преступления, белая — найденная ими самими в снегу и, наконец, еще одна — белая, выточенная из слоновой кости, целенькая, без следов огня, та, которую кузина Йохена Виола доставила из Западного Берлина. Является ли эта третья фишка искомым философским камнем?

Эрхард Холле одними пальцами осторожно берет открытый конверт, в котором лежат фишки, и кладет его перед собой.

— Если ты будешь продолжать в том же духе, то скоро соберешь полный комплект для игры, — констатирует Йохен Неблинг.

Он стоит спиной к свету, падающему из окна, скрестив руки на груди и слегка наклонив набок голову, и делает вид, что разговор его нисколько не касается.

Вернер раскладывает записки с пометками по какой-то только одному ему известной системе. Раздраженным движением он убирает конверт:

— В комплект для игры в го входит еще и доска. От фишек нет проку, если не знаешь, куда их ставить. Расставить все по своим местам — вот это да!

Эрхард Холле хватает кофейную чашку, но она оказывается пустой.

— По-видимому, придется выучиться играть в го, чтобы раскрыть убийство, — бурчит он и ставит чашку на место, громко звякнув ею о блюдце.

— Итак, давайте конкретнее! — Вернер кладет поверх записок еще одну маленькую записочку. — Был ли доктор Баум, он же профессор Штамм, на месте преступления? Сам ли он принес туда фишки или это сделал по его просьбе кто-то другой? А может, они доставлены в ГДР без его ведома, а то и против его воли?

Вопрос вполне логичен. Незаконное превращение доктора Баума в профессора Штамма уже не подлежит сомнению. Таким образом, теперь можно исключить первоначальную гипотезу, что жертвой преступления является этот (бывший?) сотрудник ЦРУ. Неясным, однако, остается вопрос: не появился ли этот профессор Штамм с заданием секретной службы, ведь в свое время доктор Баум, будучи сотрудником этой службы в Западном Берлине, неожиданно исчез с горизонта, и не замешан ли доктор Баум, он же профессор Штамм, а если замешан, то каким образом, в деле об убийстве под наименованием «Шаденфойер»? Фишки для го остаются единственной уликой.

Эрхард Холле выдвигает ящик и достает пачку сигарет, которая лежит там в неприкосновенности с тех пор, как он полгода назад бросил курить. Он выковыривает оттуда сигарету и, чувствуя на себе удивленные взгляды, вновь вкладывает ее в пачку. Чем яснее становится предыстория дела, тем более загадочным кажется само дело. Холле вычисляет различные комбинации, разгадкой к которым могли бы явиться фишки для го. Однако что здесь цель, а что средство ее достижения? Странные обстоятельства переплетаются самым странным образом. Тени, падающие из прошлого в настоящее, очень длинные. Нужно ли идти по следу доктора Баума, чтобы выйти на след профессора Штамма? Идентичны ли эти следы или различны? И ведут ли они, несмотря ни на что, к той же цели? Охваченный беспокойством, Холле встает. Непрозрачные линзообразные фишки магически притягивают его. Он вынимает их из конверта и нервно, неловко стучит ими друг об друга.

— Так? — вопросительно глядит он на Йохена Неблинга.

— Он брал всегда лишь две фишки — черную и белую. — Йохен пытается воспроизвести действия доктора Баума. — Он, точно фокусник, манипулировал ими. Они то исчезали между его пальцами, то вновь появлялись. И делал он это так ловко, что мне порой казалось, будто я слышу звуки кастаньет.