Двойня в подарок-2. Семья

И как только авто, приписанное к администрации города, тормозит около крыльца, цепляю на лицо самую официальную маску и быстро выхожу из машины.

— Тимофей Сергеевич, — улыбаясь, спешит навстречу кто-то из администраторов. — Что же вы нас не предупредили?

— О чем? — роняю я на ходу.

— Ну как же… как же… — лепечет девица и вроде бы улыбается, но в глазах уже плещется паника.

Что же тут у вас происходит, братцы-кролики?

Ладно… Мне особо не интересно. Свои бы проблемы разгрести. Понять, как к комбинатским попали наши фотки с корпоратива. Чтоб мне сдохнуть, если не они стоят за нападением на Богдана и за оголтелой компанией.

— Тимофей… Сергеевич, — спешит по коридору сухонький старичок — главный врач. И мне неожиданно становится жутко неудобно. Потревожил пожилого человека. А он, между прочим, моего отца лечил.

— Да вот, заехал проведать потерпевших, — замечаю я успокаивающе и улыбаюсь вежливо. Всем своим видом даю понять, что не проверяющий из Минздрава.

— А-а, понял, — кивает главный врач. А я силюсь вспомнить его имя-отчество.

Алексей Андреевич, кажется.

Администратор куда-то исчезает под строгим взглядом руководителя.

— Ты по палатам хочешь пройтись? — поднимает на меня усталый взгляд доктор.

— Нет, — мотаю я головой. — Вашего рассказа будет достаточно. Только одного больного хочу навестить лично.

— Столетова? — хитро усмехается доктор.

— Как вы догадались, Алексей Андреевич, — усмехаюсь я весело. — Все-таки мой боец…

— Ничего не меняется, правда, Тима? — давит меня пристальным взглядом доктор.

— Друзья — они навсегда, — роняю я коротко, но веско.

— Да знаю я, — усмехается доктор. — Торганов тут как на работу каждый день бегает. И вроде сейчас тоже у него.

— Значит, чипчик сработал, — отшучиваюсь я мимоходом и бросаю отрывисто: — А с остальными пострадавшими какая ситуация?

Доктор морщится насуплено. Трет одну об другую руки и заявляет ворчливо:

— Иди к своему Богдану. А я пока зав. ожоговым отделением позову. Пусть тебе доложит.

— Хорошо, — киваю я доктору и быстро иду по знакомому коридору. И словно снова встают перед глазами почерневшая от горя мама и отец на каталке.

Реанимация, гребаные поросята!

Взгляд упирается в новенький гладкий линолеум, постеленный, вероятно, не так давно. И то счастье! А то у меня от прежнего драного покрытия в «елочку» давно рвотный рефлекс выработался. Сколько часов я тут сидел? Вот на этой самой лавке. Она-то точно тут была и никуда не делась.

Антивандальная конструкция.

И санитарки те же. Одна уже стоит у дверей. Караулит.

— Тимофей Сергеевич, — распахивает она белую створку. — Алексей Андреевич нас предупредил.

— Я неофициально, — объясняю я, проходя в узкий проем. — Куда идти? — осматриваюсь по сторонам. Тут нет палат. Несколько больших залов. В каждом из которых снуют шустрые медсестры.

— Сюда, пожалуйста, — проскакивает вперед санитарка. И резво спешит вдаль коридора. Шагаю за ней, стараясь не глядеть по сторонам. Белые стены, такой же потолок и каталки у стены. Я был здесь и запомнил каждый миллиметр пространства. Обычно сюда пускают только родственников. Но моему мэрству сделали исключение.

— Здесь Богдан Васильевич, — машет санитарка вглубь какого-то проема. И отступает в сторону.

«Только не это!» — екает в груди. И даже сердце пропускает удар. Папа лежал именно тут. И мы с мамой приходили к нему.

— Привет! — отметая прочь горестные воспоминания, улыбаюсь я знакомым мордам. Оглядываю комнату и пустующие напротив кровати и добавляю с насмешкой: — Я смотрю, ты тут хорошо устроился. Медсестрички молоденькие, жаркие докторицы…

— И этого придурка назначили мэром, — закатывает глаза Столетов. Бледный, с заросшими щетиной щеками, а туда же. В каждую бочку!

— Не каждого жителя Шанска навещает глава муниципального образования, — подняв к верху указательный палец, замечаю я Столетову и, усевшись на хлипкий стульчик, добавляю ехидно: — Гордись.

— Фей, когда меня выпустят из этой богадельни? — рычит Богдан и неожиданно переходит в наступление. — И где Аня? Она знает…

Вот как сказать, блин? И почему именно я? Всегда…

— Тима, у меня уже терпения нет, — жалуется сидящий рядом Витя Торганов. — Ну ты сам с этим дебилом разберись. Только выкарабкался, а уже свои порядки устанавливает. Медсестер строит, требует обратно свою одежду. А у самого лейкоциты низкие… и УЗИ как у покойника.

— Да ну? — негодующе бухтит Богдан. А я улыбаюсь во все тридцать два. Хорошо вот так сидеть, слушать перепалку друзей и никуда не спешить.

— Что-нибудь нужно? — строго спрашиваю я разбушевавшегося пациента.

— Узнай, что там с Аней, бро? — просит меня страдальческим голосом Столетов. — Обиделась на меня. Трубку не берет. А мне тут подыхай от неизвестности. Беременная она. Уже три месяца. Мало ли что в голову взбредет…

Торганов что-то объясняет про гормоны и неустойчивую нервную систему на ранних сроках беременности.

А я сжимаю зубы до тихого скрежета. Мне бы сейчас не заорать и не накостылять Богдану по шее. С какого лешего молчал? Знай я неделю назад, хрен бы Аркелиди куда уехала. А так…