Двойник

Единственное, что ей не удавалось держать под контролем, так это страх, который все сильнее охватывал ее. «Дуэйн уже, должно быть, знает, что меня похитили, – думала она. – Он прочитал записку, или ему позвонили. „Деньги или жена“. Он заплатит, конечно заплатит». Она представила себе, как он умоляет своего анонимного собеседника по телефону: «Только не трогайте ее, пожалуйста, не трогайте!» Представила, как он в слезах сидит за кухонным столом и кается во всех своих грехах. Мысленно просит прощения за все обидные слова, которые говорил ей. За то, что унижал ее, предавал. Теперь он хочет только одного: забрать все свои слова обратно и сказать о том, как много она для него значит…

«Ты размечталась, Мэтти».

Ее одолела такая сильная душевная боль, которая, казалось, пронзала все ее тело и безжалостным кулаком сдавливала сердце, что она крепко зажмурилась, пытаясь защититься.

«Ты знаешь, что он тебя не любит. Знаешь давно».

Мэтти окружила руками свой живот, обнимая себя и ребенка. Здесь, в этой темнице, она уже не могла закрывать глаза на правду. Она вспомнила, с каким отвращением он разглядывал ее живот однажды вечером, когда она вышла из душа. Вспомнила дни, когда подходила к нему со спины, чтобы поцеловать в шею, а он только отмахивался. Вечеринку в доме Эвереттов два месяца назад, когда она долго не могла найти его, а потом обнаружила в беседке флиртующим с Джен Хокмайстер. И таких улик было много, слишком много, но она старалась не замечать их, потому что верила в настоящую любовь. Верила с того самого дня, когда ее впервые представили Дуэйну Первису на каком-то дне рождения и она поняла, что это ее мужчина, пусть даже в нем были некоторые черты, которые ей не нравились. Например, когда они начали встречаться, он всегда делил ресторанный счет на двоих, а еще останавливался возле каждого зеркала, чтобы поправить прическу. Все эти мелочи казались не стоящими внимания, ведь у них была любовь, которая должна была навечно соединить их. Эту милую ложь она приберегала для себя, лелея романтические чувства, увиденные, возможно, в кино, но не имеющие никакого отношения к ее жизни.

Вот она, ее жизнь. Сидение в ящике, тягостное ожидание, что ее муж, который вовсе не жаждал получить ее обратно, все-таки заплатит выкуп.

Она подумала о настоящем, а не вымышленном Дуэйне, который сейчас, возможно, сидел в кухне и читал требование о выкупе. «Ваша жена у нас. Пока вы не заплатите миллион долларов…»

Нет, пожалуй, миллион – это чересчур. Ни один похититель, будь он в своем уме, не стал бы запрашивать такую сумму. Сколько же сегодня требуют за жен? Сто тысяч, пожалуй, куда более разумная цена. Но Дуэйн стал бы артачиться даже из-за такой суммы. Он бы взвесил, что у него в активе. «Бумеры», дом. Стоит ли жена таких трат?

«Если ты меня любишь, если когда-нибудь любил, ты заплатишь. Пожалуйста, пожалуйста, заплати».

Она вытянулась на полу, обнимая свой живот и погружаясь в отчаяние. Этот ящик – ее тюрьма, самая темная и страшная из всех существующих.

– Дамочка! Дамочка!

Она уже собиралась всхлипнуть, но оцепенела. Это был чей-то шепот, или ей показалось? Ну вот, начинается. Она слышит голоса. Значит, сходит с ума.

– Скажите мне что-нибудь, дамочка.

Она зажгла фонарик и направила луч света вверх. Голос доносился именно оттуда, из вентиляционной решетки.

– Вы меня слышите? – Это был мужской голос. Низкий, вкрадчивый.

– Кто вы? – спросила она.

– Вы нашли еду?

– Кто вы?

– Не торопитесь. Этого должно хватить надолго.

– Мой муж вам заплатит. Я знаю, что заплатит. Пожалуйста, выпустите меня отсюда!

– У вас нет никаких болей?

– Что?

– Нигде не болит?

– Я хочу выбраться отсюда! Выпустите меня!

– Всему свое время.

– И как долго вы намерены держать меня здесь? Когда вы меня выпустите?

– Позже.

– Что это значит?

Ответа не последовало.

– Эй, вы! Эй, господин! Сообщите моему мужу, что я жива. Скажите ему, что он должен заплатить вам!

Она услышала скрип половиц – шаги удалялись.

– Не уходите! – закричала Мэтти. – Выпустите меня! – Она подняла руку и стала барабанить в потолок, продолжая кричать: – Вы должны выпустить меня!

Шаги стихли. Она уставилась на решетку. «Он сказал, что вернется, – подумала она. – Завтра он вернется. Когда Дуэйн заплатит ему, он выпустит меня».

Она снова подумала о Дуэйне. И ей пришло на ум, что голос ни разу не упомянул о ее муже.

15

Джейн Риццоли вела себя на дороге как настоящий бостонский водитель: чуть что, не колеблясь, жала на клаксон, виртуозно лавируя на своем «субару» в плотном потоке автомобилей, выезжавших на автомагистраль Тернпайк. Беременность нисколько не смягчила ее агрессии; во всяком случае, пробки, поджидавшие их на каждом перекрестке, вызывали в ней бурю негодования.

– Я не знала об этом, доктор, – объясняла она, нетерпеливо постукивая пальцами по рулевому колесу в ожидании переключения светофора. – Представляю, как это на вас подействовало. Думаете, вам станет легче после встречи с ней?

– По крайней мере, я узнаю, кто моя мать.

– Вам известно ее имя. Вы знаете, какое преступление она совершила. Разве этого не достаточно?

– Нет.