Двойник

Сзади загудела машина. На светофоре загорелся зеленый.

– Козел! – выругалась Риццоли, и «субару» с ревом проскочил перекресток.

Они выехали на автостраду Массачусетс – Тернпайк и двинулись в западном направлении, на Фремингем. Автомобиль Риццоли казался карликом в окружении угрожающего вида фур и внедорожников. После уик-энда на спокойных дорогах Мэна Маура испытала потрясение, оказавшись на привычно загруженной по будням трассе, где малейшая оплошность или невнимательность водителя могли стоить ему жизни. От скоростной и бесстрашной езды Риццоли ей было не по себе; она, избегавшая риска, а потому выбравшая для себя самую надежную модель автомобиля с двойными подушками безопасности, всегда следившая за тем, чтобы стрелка бензобака не опускалась ниже предельно допустимой отметки, неуверенно чувствовала себя в роли пассажира, лишенная возможности контролировать ситуацию. Тем более когда ревущие двухтонные грузовики притирались почти вплотную к окну.

Только когда они свернули на автостраду номер 126 в направлении центра Фремингема, Маура откинулась на спинку сиденья и несколько расслабилась, больше не стремясь вцепиться в торпеду. Но теперь ее поджидали другие страхи, уже не в виде груженых фур или скрипа тормозов. Больше всего она боялась предстоящей встречи.

И своей реакции.

– Вы всегда можете передумать, – заметила Риццоли, словно читая ее мысли. – Только скажите, и я тут же развернусь. Можем вместо этого поехать в «Френдлиз», выпить по чашечке кофе. Еще и пирог яблочный прихватить.

– Беременные женщины когда-нибудь забывают о еде?

– Только не та беременная женщина, что перед вами.

– Я не передумаю.

– Хорошо-хорошо. – Риццоли замолчала, но только на мгновение. – Сегодня утром ко мне приходил Баллард.

Маура посмотрела на нее, но взгляд Риццоли был устремлен на дорогу.

– Зачем?

– Хотел объяснить, почему не рассказал нам о вашей матери. Послушайте, доктор, я понимаю, что вы злитесь на него. Но думаю, он действительно пытался уберечь вас.

– Это он так сказал?

– Я ему верю. Может, даже согласна с ним. У меня ведь тоже были мысли скрыть от вас эту информацию.

– Но вы этого не сделали. Вы позвонили мне.

– Я хочу сказать, что мне понятны мотивы его поступка.

– Невозможно оправдать то, что он скрыл от меня эту информацию.

– Понимаете, это логика мужчины. А может, еще и полицейского. Ими всегда движет желание защитить хрупкую женщину…

– И поэтому они скрывают правду?

– Я просто хочу сказать, что понимаю его.

– А вас это не разозлило бы?

– Еще как.

– Тогда почему вы его защищаете?

– Может, потому, что он вам нравится?

– Я вас умоляю!

– Я просто хотела сказать, что он действительно очень сожалеет. Но думаю, он вам и сам уже все объяснил.

– Я была не в настроении выслушивать его извинения.

– И что, так и будете беситься?

– Почему мы вообще это обсуждаем?

– Не знаю. Может, все дело в том, как он говорил о вас. Как будто между вами там уже что-то было. Я угадала?

Маура чувствовала на себе проницательный взгляд копа и знала, что, если солжет, Риццоли обязательно заметит это.

– Мне сейчас не нужны лишние сложности.

– И что это за сложности? Ну, кроме того, что вы злитесь на него?

– Дочь. Бывшая жена.

– Мужчины его возраста – все бывшие в употреблении. У всех есть прежние жены.

Маура взглянула на дорогу:

– Знаете, Джейн, не каждая женщина создана для замужества.

– Я тоже так думала, и посмотрите, что со мной стало. Сегодня мужчина меня бесит, а завтра я без ума от него. Кто бы мог подумать, что у меня все кончится свадьбой.

– Габриэль хороший человек.

– Да, он парень честный. Но, знаете, своими поступками он очень напоминает мне Балларда. Все эти игры в мачо. Поначалу меня это жутко злило. Никогда не угадаешь, каким твой парень окажется на самом деле.

Маура подумала о Викторе. О своем несчастном браке.

– Это точно.

– Но для начала стоит обратить внимание на тех, с кем может хоть что-то получиться. И выбросить из головы безнадежные варианты.

Хотя они не обсуждали его, Маура знала, что обе они думают о Даниэле Брофи. Недосягаемая цель, запретное желание. Соблазнительный мираж, который может преследовать всю жизнь, до глубокой старости. И посадит на мель в полном одиночестве.

– А вот и выезд, – сказала Риццоли, сворачивая на Лоринг-драйв.

У Мауры сильнее забилось сердце, когда она увидела указатель на исправительную колонию Фремингема. «Ну вот, пора узнать, кто я есть на самом деле».

– Все еще можно передумать, – повторила Риццоли.

– Мы уже закрыли эту тему.

– Да. Я просто хотела сказать, что здесь можно развернуться.

– А вы бы отступили, Джейн? Всю жизнь мучиться вопросом, кто твоя мать, как она выглядит, а потом отступить? В тот самый момент, когда вплотную приблизились к разгадке?

Риццоли повернулась и взглянула на Мауру. Риццоли – сгусток энергии, вечный двигатель – сейчас смотрела на нее спокойно и с пониманием.

– Нет, – призналась она. – Я бы не смогла.