Двойник (Настоящий преступник)

Вот только идти к копам я не мог. Я был персоной нон грата для многих парней в синем26. И главой специального подразделения числом в сорок полицейских, созданного для захвата Диллинджера, был не кто иной, как капитан Джон Стеги (рифмуется с "легги"27), который скорее пристрелил бы меня, чем уделил пять минут своего времени.

Стеги - честный коп, что для Чикаго редкость. Он был одним из полудюжины полицейских, пользующихся репутацией "парня, который достал Капоне" (мой друг Элиот Несс был другим), и, можно сказать, Стеги, как и остальные ребята (включая Элиота), заслуживал такой оценки.

Стеги сражался с бандой Капоне все двадцатые годы. Это в результате его рейда по притонам, принадлежавшим Капоне, были взяты бухгалтерские книги, которые позволили федам выявить факты уклонения от налогов и в результате отправить Большого Парня28 в тюрьму в Атланте.

Но Стеги также получил свою долю и плохой прессы. Он потерял пост шефа Сыскного бюро после дела Джейка Лингла. Газетчики постарались запачкать его, потому что он был закадычным другом полицейского комиссара, дружившего в свою очередь с репортером Линглом, а Лингл, оказывается, был дружен с Капоне и компанией. Все это вылезло наружу после того, как Лингл был убит в туннеле метро под Мичиган-авеню.

Я определенным образом тоже был вовлечен в это дело. Я должен был быть дорожным полицейским на Мичиган-авеню, преследовавшим, но не сумевшим поймать убегающего убийцу. Я должен был стать ключевым свидетелем на суде. Я должен был лгать, разумеется, чтобы помочь свалить все на козла отпущения, которого команда районного прокурора подбросит для удовлетворения публики и прессы. И в качестве награды за мое хорошее поведение я стал полицейским в штатском.

Это было как раз тогда, когда мой отец, старый идеалист-профсоюзник, ненавидевший конов и меня за то, что я стал одним из них, вышиб себе мозги из моего револьвера. Но это другая история.

Стеги, как и мой отец, все понял, когда молодой Нат Геллер обменял униформу и свою честность на работу в штатском. Он, как и многие другие в полиции, повесил мне ярлык "мальчишки-подхалима", желающего сделать карьеру любой ценой. Это вынудило меня удержаться от предложения двух настоящих холуев покойного мэра Чикаго по имени Лэнг и Миллер, его главных шестерок и телохранителей, участвовать в попытке покушения на жизнь Фрэнка Нитти. Но после того, как я уже оставил полицию и подался в частные детективы, я должен был давать показания о нападении на Нитти, и - после того, как мэра Сермэка пристрелил в Майами сицилийский убийца по имени Зангара, я почувствовал, что не должен лгать. Может, я этим пытался как-то воздать должное моему старику и его идеализму. А может, пытался оправдаться перед самим собой. Но на свидетельском месте я говорил правду (что было здесь в новинку) и выставил тем и Лэнга, и Миллера, и покойного мэра в плохом свете.

Стеги, хотя и был непокладистый, прямой и честный коп по чикагским (и любым другим) меркам, но имел слабость: он не любил, когда даже продажный полицейский полощет грязное белье на людях. А я был экс-коп, который публично прополоскал не только двух сержантов чикагской полиции, но и самого мэра Сермэка29.

Стеги был другом Сермэка. Рассказывали, что вскоре после того, как Сермэк был избран мэром, Стеги перевели в участок Соуф-Вабаш, сердце Бронзвилля, чтобы "поднять шум вокруг политического рэкета". Для этого капитан загонял в тюрьму по двести цветных арестованных в день. Камеры были так набиты, что арестованным негде было сидеть. Политиканы-негры вначале материли Сермэка, но потом наконец взмолились: "Что хочет от них Сермэк за то, чтобы убрали Стеги из их района?"

- Станьте демократами, - сказал Сермэк.

И они стали демократами.

Стеги все бы сделал для Энтона Дж. Сермэка, а я в глазах Его Чести вывалял в грязи его честь30.

Последний раз я видел Стеги в Сити-Холле31, куда пришел давать свидетельские показания на одном из последующих заседаний по процессу Лэнг - Миллер. Я кивнул рослому седовласому полицейскому и сказал:

- Добрый день, капитан! И Стеги ответил:

- Пошел к черту, ты, лживый сукин сын, и не возвращайся обратно!

Хэл Дэвис из "Дейли ньюс" услышал этот наш обмен любезностями и, подправив как надо, украсил им свой отчет о суде. И теперь, когда бы я ни разговаривал с моими немногими оставшимися друзьями в полиции, первое, что я слышал от них, было: "Передать от тебя привет капитану Стеги, Геллер?" Далее следовал самодовольный хохот.

Нет, пока я не был в состоянии идти с этим к капитану Стеги, конечно, если бы Джимми Лоуренс действительно оказался бы Диллинджером и я сдал бы его Стеги; может быть тогда я и был бы вычеркнут из капитанского списка "лживых сукиных сынов".

Но если Джимми Лоуренс всего лишь очередной двойник Диллинджера, я, возможно, окажусь вскоре связанным в маленькой комнатушке какого-нибудь полицейского, исполняющим румбу под ударами резиновой дубинки.