Двойное отцовство

Зачем мне знать, что на его скульптурном торсе прорисован каждый мускул, что косые мышцы живота тянутся до самого паха, что волосы на лобке коротко подстрижены, а яйца и член крупнее, чем у моего мужа? К чему мне знать, что этот член не обрезан, и крайняя плоть полностью закрывает головку?

Совершенно бесполезная информация! Были вещи, которые о чужих мужчинах я знать не хотела.

— Зачем ты разделся? — спросила я ошарашенно.

— В смысле? — удивился он. — Чтобы ты меня сфотографировала.

— Голым?

— А разве нет?

— Нет, конечно! У нас для тебя куча одежды — штаны, футболки, куртки. Мариша сегодня привезла из банка. С чего ты взял, что мы планируем снимать тебя раздетым?

— Вот чёрт! — выругался он. — Прошу у всех прощения! Я, наверное, неправильно понял ту девушку из банка.

— Что она сказала?

— Она сказала, что одежда мне не понадобится. Я ещё удивился, спросил: «Как, совсем?», а она ответила, что я могу хоть голым приходить.

— Наверное, она имела в виду, что мы всё тебе выдадим, — предположила Мариша.

— Теперь до меня дошло. Чёрт, мне так неудобно! Чувствую себя идиотом.

Илья действительно покраснел. Стало понятно, почему он замялся, когда узнал, что мы будем в студии не вдвоём, а вчетвером. Вероятно, обнажиться при одной девушке ему казалось проще, чем перед толпой народа. И фраза «вряд ли я рискну выложить фотографии в интернет» тоже обрела смысл. Убить бы эту девушку из банка! Я сделала пометку в памяти выяснить, кто в пиар-отделе троллит клиентов.

— Всё в порядке, не переживай, — сказала я Илье. — Я разберусь, кто тебя дезинформировал.

— Не надо, — возразил он. — Обычное недоразумение.

— Нет, я выясню! — Меня не отпускала злость на пиарщицу, которая поставила Илью в дурацкое положение. — Мне не сложно, мой свёкор — владелец «Финмосбанка».

— Вот как? — спросил Илья. — Ты замужем?

Я думала, он скажет: «Вот как? Твой свёкор — тот самый чувак, который оплатил моё восхождение на Эверест?», но Илью заинтересовала другая информация — мой семейный статус. Я почему-то не нашлась, что ответить. За меня ответил Лаврик:

— Да, наша Оленька замужем за Максом Ольховским. Он не только сын банкира, но и сам преуспевающий бизнесмен. К тому же обалденно красивый мужик, хотя после того, что я увидел пять минут назад, я бы передвинул Макса на второе место в своём личном эротическом рейтинге. Прости, дорогуша, — Лаврик ехидно мне улыбнулся, — но Илья победил.

— Какой же ты пошлый, — констатировала Мариша, доставая сигареты. — Совсем засмущал нашего гостя.

— Ничего, всегда приятно победить в соревновании, о котором даже не слышал.

— Вот! — обрадовался Лаврик. — Илья на меня не обиделся!

— Пойду покурю, — сказала Мариша.

— Перерыв десять минут, — объявила я.

***

После перерыва рабочий процесс вошёл в привычную колею. Мы подобрали Илье подходящую одежду, поставили в нужную позу и приступили к съёмкам.

Солнечные лучи освещали одну сторону его лица, а другую подсвечивала Мариша золотистым отражателем. Когда Илья смотрел в объектив, казалось, он заглядывал прямо в душу. Эффект, довольно часто встречавшийся на полотнах великих мастеров живописи, но почти никогда на современных фотографиях. Я знала, что такое же ощущение возникнет у всех, кто увидит портрет Ильи. Он был феноменально фотогеничен.

Занимаясь делом, я размышляла над словами Лаврика о том, что Илья красивее Макса. Возможно, так и было. С точки зрения эстетики. Если бы гениальный скульптор изваял статуи двух мужчин, а потом показал знатокам и ценителям — большинство бы выбрало Илью. Альпинизм сделал его тело совершенным — сильным, гармоничным, выносливым. Макс тоже занимался спортом — в зале, поднимая штангу и качая различные группы мышц. Эти двое мужчин отличались друг от друга, как дикий ягуар и ягуар из элитного зоопарка: оба молоды, здоровы и сильны, но образ жизни накладывал отпечаток. Я не была уверена, что мой муж смог бы залезть на какую-нибудь гору без фуникулёра. Но взбежать на десятый этаж без остановки он мог.

После портретов у окна мы занялись съёмкой одежды. Мариша выставила свет, Лаврик несколько раз убирал блеск со лба Ильи и поправлял волосы. Дольше всего возились с курткой кислотно-оранжевого цвета. Он убивал внешность модели и резал глаза всем окружающим. На груди и спине красовался логотип банка — спасибо, что не слишком крупным шрифтом.

— Ты возьмёшь эту куртку с собой? — спросила я.

— Да, конечно. Я должен её носить, об этом указано в договоре, — ответил Илья.

— Она нормальная? Подходит для гор?

— Вполне.

— Тебе не очень идёт этот цвет, — предупредила я.

Илья рассмеялся:

— Это не имеет значения. Цвет выбирают не ради красоты, а чтобы человека было заметно издалека — на камнях, снегу или льду. Оранжевый в этом плане хороший цвет.

— Так вот в чём дело. Если ты потеряешься, тебя легко смогут найти… — вырвалось у меня прежде, чем я поняла, что мои слова могли причинить ему боль.

Его жена потерялась на спуске с вершины. Во время бурана. И её не нашли — ни живой, ни мёртвой.

Илья запнулся лишь на секунду, но быстро взял себя в руки:

— Я надеюсь, что меня найдут, если возникнет такая необходимость.