Двойной агент Сторм в Аль-Каиде и ЦРУ

На заднее сиденье машины забрался жилистый молодой человек. Стараясь казаться невозмутимым, я попытался определить, не вооружен ли он.

— Знаешь, кто это? — спросил меня Абдул. — Младший брат Абу Базира.

Тот действительно очень походил на Вухайши. От облегчения я готов был его обнять.

Уже ближе к вечеру мы добрались до небольшого, воистину ветхозаветного селения рядом с шоссе из Саны в Аден. Абдул остановился у какой-то недавно построенной бетонной лачуги.

— Это дом Хартабы.

Хартаба вышел поздороваться с нами. Ему было за сорок, но джихад наложил на него отпечаток — выглядел он старше своих лет. Вид у него был как на тех карикатурах на боевиков — худощав, узколиц, с горящими глазами фанатика и длинной бородой. В разговоре с нами Хартаба все время наклонял голову — прислушивался. Пытки в иорданской тюрьме серьезно повлияли на его слух[225].

В своем почти лишенном мебели жилище Хартаба представил нас двум вооруженным до зубов саудовским боевикам. Мы вместе помолились, потом Хартаба велел мне переодеться в традиционный шальвар-камиз. Он дал мне и племенной платок, чтобы скрыть лицо — камуфляж, учитывая мою комплекцию, не слишком эффективный.

У пары моих новых компаньонов я заметил мобильные телефоны. Я приказал им вынуть аккумуляторы и SIM-карты, чтобы нас не засекли американские спутники-шпионы. Моджахедов перспектива погибнуть мученической смертью не слишком заботила, но мне не хотелось пасть жертвой излюбленного оружия американцев.

В тот золотистый от солнца вечер мы отправились к цитаделям «Аль-Каиды» на «Тойоте Ленд Крузер». Абдул и я уселись впереди рядом с Хартабой, саудовские боевики устроились сзади. В машине было полно оружия. Я взял себе АК-47 и патронную ленту, которую обвязал вокруг пояса. В кабине автомат не помещался, ствол торчал из окна.

На коленях Абдула лежал гранатомет.

— Вы уверены, что он случайно не выстрелит? — спросил Абдул у Хартаба, когда машину подбросило на очередной выбоине и гранатомет уткнулся в крышу. Абдул до смерти перепугался, снова заставив меня усомниться в его преданности делу джихада.

Хартаба разозлился и, приказав остановить машину, принялся объяснять, что гранатомет стреляет только тогда, когда нажат спусковой крючок. Это, мол, та же модель, из которой обстреляли машину высокопоставленного британского дипломата в Сане[226]

. И не без гордости добавил, что сидел за рулем, когда уходили от погони.

— Промахнулись на пару миллиметров.

Хартаба этот разговор воодушевил, да и я сам невольно восхитился выдержкой этого человека. Хартаба рассказал, что в день гибели Авлаки добравшиеся до сгоревшего изуродованного автомобиля боевики АКАП смогли опознать имама только по фрагментам кожи на лбу. Тела фактически не было — сгорело дотла. Испарилось. Эту историю Хартаб рассказал нам с горящими глазами[227].

Он рассказал и о том, что АКАП набирается сил в южных зонах племен Йемена. Группа совершила рейд на военные заводы и захватила оборудование для производства боеприпасов, так что теперь появилась возможность изготавливать свои.

Мы миновали контрольно-пропускной пункт сепаратистов, контролирующих юг страны. Они лишь махнули нам — мол, проезжайте, и я подумал, насколько стремительно эта страна разваливается. Проезжая через пыльные селения, мы слышали, как местные скандировали: «Аль-Каида»! «Аль-Каида»! Полицейские при этом демонстративно отворачивались, делая вид, что не замечают. Я поглядел на Хартаба, в трансе раскачивавшегося в такт джихадистским песнопениям, ревущим из динамика кассетного плеера. Объезжая правительственный КПП, он съехал с дороги и выключил фары.

Взошла луна, мы ехали по освещенной ее мертвенным светом пустыне. В крови кипел адреналин, я чувствовал прилив возбуждения при мысли, что мы уже за линией фронта. На несколько секунд я в ту неповторимую арабскую ночь успел позабыть, кто я и за кого.

До города Джаар мы добрались уже глубокой ночью[228]. За эти десять месяцев власти «Аль-Каиды» он здорово изменился. Его переименовали в «Эмират Вакара» — «достоинства», — превратив в столицу нового мини-государства «Аль-Каиды». На контрольно-пропускном пункте, который мы миновали, сидели боевики «Ансар аш-Шариа». Повсюду висели черные знамена «Аль-Каиды», а по улицам расхаживали боевики. Это был еще один эпицентр всемирного джихада. Йеменская армия стояла на расстоянии выстрела, а американские, саудовские и йеменские самолеты кружили высоко в небе. Я понял, что теперь и я на прицеле.

Мы остановились у какого-то ресторанчика, и Хартаба зашел внутрь. Вскоре он вышел вместе с Адилом аль-Абабом, религиозным эмиром АКАП, с которым мы подружились в Сане шесть лет назад. Физиономия у него стала еще круглее. Неудивительно, что мы нашли его в одном из немногих действовавших ресторанов Джаара.

Адил аль-Абаб носил все те же свисавшие над кривыми губами усы и ту же редкую бороденку. Может, она у него просто не росла?

— Машаллах! Ас-саляму алейкум Абу Усама! Как жизнь? Как твой сын Усама? — с преувеличенной экспансивностью принялся расспрашивать Абаб.