Двойной агент Сторм в Аль-Каиде и ЦРУ

Я подумал, что всего этого мне просто не съесть. В порыве гостеприимства лидер АКАП украдкой подгребал ко мне куски ягненка, а сам на еду не налегал. Неудивительно, что он был таким субтильным.

За едой шейх аль-Абаб передал Вухайши просьбу молодого бородатого саудовского боевика как можно скорее стать шахидом. Вухайши помолчал, что-то пробормотал под нос, а потом сказал — мол, он не один такой, перед ним еще много желающих, поэтому спешить некуда, надо дождаться, пока придет его черед. Молодого саудовца, похоже, эта новость опечалила. Я убеждал себя, что все это мне не снится — обсуждать теракты смертников за обедом!

Вухайши меня очаровал. То же тихое смирение, как и у его наставника, бен Ладена, та же харизма. Боевики обожали своего лидера и ради него были готовы на все. Не приходилось удивляться тому, что в перспективе в нем видели главу всей «Аль-Каиды».

Я закатал рукава, чтобы приступить к еде, и тут Вухайши заметил одну из моих татуировок. Молот норвежского бога Тора, однако рисунок легко можно принять за христианский символ.

— Это не крест? — приподняв бровь, поинтересовался Вухайши.

— Нет, — ответил я, усмехнувшись, и объяснил эмиру «Аль-Каиды», что еще в подростковые годы мне на предплечье вытатуировали молот Тора. И дал Вухайши ускоренный урок норвежской мифологии. К счастью, он все воспринял со смехом.

На самом деле эта татуировка не относилась к моим байкерским денечкам. В конце прошлого года я зашел в тату-салон в Копенгагене, где мне и набили молот. Это было опрометчиво. Заметь кто из боевиков, что я внезапно обрел молот Тора, мне пришлось бы объясняться. А может, я подсознательно пытался вырваться из смирительной рубашки своего прикрытия и еще раз напомнить себе, кто я такой на самом деле.

Вухайши приказал остальным отойти на другую сторону песчаного поля, чтобы мы смогли поговорить с глазу на глаз.

— Хорошо, что ты здесь, — сказал Вухайши. — Я уже собрался уезжать, но услышал о твоем приезде и решил остаться.

Я рассказал ему, что принял баят, но как я уже раньше объяснял Авлаки, не могу участвовать в резне мирного населения.

— Понимаю тебя. Но и тебе пора понять: в исламе нет такого понятия, как «мирное население», если речь идет о кафирах. Свои органы власти и правительства они выбрали сами, — ответил Вухайши.

«Опять эта демократия», — подумал я.

Возникла пауза.

— Однако будь моя воля, я бы атаковал только военные объекты, — добавил Вухайши.

Вухайши страстно заговорил о том, что, мол, настанет день, когда по всему Йемену утвердится шариат.

— В хадисе сказано, что торжество ислама придет из Абьи, — сказал он, повторяя слова Авлаки.

Вухайши подтвердил рассказ Муджиба о предложенном саудовцами мирном договоре, однако он от него наотрез отказался.

Я сказал Вухайши о письме его бывшего учителя, которое хотел переслать ему Икрима, мой контакт в «Харакат аш-Шабаб», также предлагавший себя связным между АКАП и сомалийскими боевиками. Мне надо было показать Вухайши свою полезность.

— Именно я направил вам Варсаме, — сказал я ему.

— О да, того брата, которого арестовали на корабле. Это был очень хороший брат и всегда оставался на передовой. Никогда и ничего не боялся. Позор, что он теперь у кафиров.

— Вообще-то у нас есть связи кое с кем из братьев в Сомали.

Я также рассказал ему о группе боевиков в Мальмё в Швеции и моем стремлении рассчитаться с кафирами за гибель Авлаки.

Вухайши заинтересовался молодым студентом-компьютерщиком.

— Он говорит по-английски? — поинтересовался он.

— Говорит.

— Тогда он сможет работать в «Инспайр», мы это устроим, — ответил Вухайши. Еще мы поговорили об Авлаки. А потом вспомнили 16-летнего Абдулрахмана, сына имама Авлаки, убитого беспилотником всего спустя месяц после отца[229]

. Я помнил его по тому вечеру 2006 года еще маленьким мальчиком, с гордостью показывавшим отцу домашнюю работу и занимавшимся с моим сыном Усамой.

Хотя целью беспилотника были боевики, из-за возраста и американского гражданства Абдулрахмана в США эту атаку восприняли неоднозначно. Вухайши сказал, что Абдулрахман незадолго до гибели официально вступил в АКАП.

Я сказал Вухайши, что Авлаки перед смертью просил, чтобы я привез кое-какие предметы домашнего обихода. Я подразумевал холодильник и брикеты гексамина. Его ответ показал, что он в курсе дела.

— Как мне быть? Довести дело до конца? — спросил я.

— Да, ты должен привезти эти вещи, — велел Вухайши.

Вухайши хотел организовать мне встречу с главным специалистом по изготовлению взрывных устройств АКАП, Ибрагимом аль-Асири, который, по его словам, находился примерно в 150 милях в Аззане, в глубинке провинции Шабва.

Аззан — покинутый город на полпути между побережьем и Атаком, где несколькими месяцами ранее от удара американских беспилотников и погиб сын Анвара аль-Авлаки. А за пару недель до описываемых событий город взяла «Аль-Каида».

— Он теперь номер три в списке разыскиваемых в США, — не скрывая удовлетворения, добавил Вухайши.

Аль-Асири руководил терактами за рубежом и явно заинтересовался бы шведскими братьями, желавшими приехать в Йемен.