Двойной агент Сторм в Аль-Каиде и ЦРУ

— Портфель он принес сюда, — сообщила мать. — Вы знаете, даже тогда мне не верилось, что он работает на разведку.

— Мы не можем сказать вам больше, чем сказали, но он собирается вернуться в Йемен, — объявил Кланг.

— Это для него опасно? — с нотками настойчивости в голосе спросила мать.

— Риск был и есть всегда, — уклончиво ответил Кланг.

Мать посмотрела на меня так, будто хотела напомнить, что я вечно был ее головной болью, остаюсь ею и теперь, когда мне стукнуло 36. Но когда мы уже в сумерках уезжали, я почувствовал себя увереннее. И Кланг, и Йеспер все же решились выйти из тени.

Меня ждал еще один бонус. Мы пошли в ресторанчик на пляже около пристани для яхт, присели за столик к Шефу Томми. Фирменным блюдом заведения была сельдь: как только ее здесь не готовили! Обильно заливаемая «Сансером», она была превосходным ужином за счет правительства.

Шеф Томми промокнул губы белым льняным носовым платком.

— Мы тут подумали вот о чем, Мортен. Мы хотим предложить вам то, что никогда штатскому агенту не предлагали. Как только вы вернетесь, мы собираемся предложить вам у нас работать. Нам не хочется, чтобы вы просто ушли на покой после этой операции. Мы хотим, чтобы вы продолжили — уже не на настоящей линии фронта, а на джихадистском киберфронте — внедряться в среду этих ребят в режиме онлайн. Мы также подумали, что вместе с Андерсом вы могли бы заниматься подготовкой агентов.

Я был в восторге от такой перспективы подобного применения сети моих контактов. Считаные дни спустя после моего ухода передо мной внезапно открылось светлое будущее. Семейная жизнь и приближающаяся зрелость, возможно, начали смягчать мой крутой нрав.

Когда мы расходились, Шеф Томми положил мне руку на плечо.

— Вы оказываете нам большую услугу.

— А знаете что? А не почтить ли нам память Аманды? — предложил я, напомнив им псевдоним Элизабет Хансон, агента ЦРУ, завербовавшей меня и в декабре 2009 года погибшей на базе Кэмп Чепмен в Хосте, Афганистан.

И мы решили назвать миссию «Операция Аманда».

Глава двадцать шестая

Китайские шепотки

Май 2012 года

11 мая 2012. Изумительный рассвет конца весны. По пути из Хельсингёра в Копенгаген я видел тракторы, бесконечно утюжившие вылизанные поля. Чисто деревенский буколический пейзаж, резко контрастировавший с сумбуром в моей душе. Началась моя заключительная командировка. В чемодане лежала слегка «усовершенствованная» косметичка для Амины (и Касима аль-Райми). И еще я прихватил портативный холодильник для Вухайши, передававшийся для пересылки Ибрагиму аль-Асири. Холодильник этот также был снабжен следящим устройством.

Накануне вечером все агенты-датчане во главе с Шефом Томми организовали ужин в мою честь. Я чувствовал себя грустновато и неловко — уж очень все походило на расставание. Шеф Томми вручил мне 5000 долларов на расходы.

В копенгагенском аэропорту предстояла еще одна формальность. Йеспер заполнил официальный бланк, подтверждавший, что упаковку гексамина у меня конфисковали. Датской разведке очень не нравилось через меня снабжать гексамином «Аль-Каиду», но Вухайши хотя бы убедится в том, что я пытался провезти брикеты.

Когда я в Дохе садился в самолет до Саны, мне казалось, что я пребывал на пике стресса. Я мысленно перебирал все: успокоительные напутствия Шефа Томми, обещание датской спецслужбы не забывать о моей жене, преданность Абдула и его реакцию на мое обличительное послание. Каким ветром его вообще занесло в Китай? И если занесло, то по чьей милости? Я чувствовал, будто карабкаюсь по крутой горе, изобилующей расщелинами и предательскими валунами. И я мог угодить в любую расщелину, схватиться за любой не служивший опорой камень. Но перспектива дойти до вершины и, ведомый западными кураторами, подобраться к Вухайши и аль-Асири вселяла в меня чувство уверенности. Как и осознание грядущей платежеспособности.

В таможенном зале в Сане никто не обратил внимания на холодильник: таможенники привыкли к иностранцам, ввозившим подобные устройства. Я разместился в апартаментах, снятых на 50-й улице — магистрали, прорезавшей южную часть города. Я ждал. Шеф Томми заверил меня, что Абдул вернется в Йемен из Китая на следующий день после моего приезда. Я понятия не имел, откуда у него такая уверенность, однако в указанный день Абдул так и не появился. Я мучился клаустрофобией, я физически не мог выбраться из своих апартаментов и приступить к осуществлению операции без посредника, а он, мой главный посредник, пребывал за тысячи миль от меня. Выпросив у взволнованной жены Абдула номер телефона, которым он пользовался в Китае, я отправил ему СМС[252].

«Приезжай ко мне сюда», — ответил он.

«Почему бы тебе не приехать в Йемен?» — недоумевал я.

«Не могу, брат, но я должен тебя увидеть».

Несколько секунд спустя телефон зазвонил. Это был Абдул. Чувствовалось, что он взволнован.

— Мурад, ты должен приехать сюда. Я не могу сказать тебе по телефону, в чем дело.

— И поэтому зовешь меня в Китай?

— Да, ты должен приехать, это очень важно.

— Дай мне обо всем подумать, — недоверчиво ответил я.