Двоюродная жизнь

Я тогда был студент второго курса, а он – аспирант второго года, известный на факультете – публикации в разных «Ученых записках», блестящий английский, рецензии и переводы, даже парочка предисловий к современным английским романам. Вдобавок внешне видный: полноватый, но высокий и статный, говорливый, всеобщий любимец, всегда со всеми в обнимку, в коридоре заметен издалека. Умница, эрудит, весельчак. Да еще и на хорошем счету у начальства. Заканчивал диссертацию и уже ездил за границу в составе научной делегации, правда не докладчиком, а переводчиком. Но всё равно! В каких-то двадцать семь лет! Кстати, он был совсем русский, грузинского не знал. Это была фамилия его отца, который сам был грузином на четверть: по своему отцу, который по дедушке. То есть наш Миша, Михаил Петрович, был грузин всего на одну восьмую и вовсе на грузина не был похож… Но я как-то вдруг съехал на его родословную.

Итак, этот самый Миша, звезда факультета и всеобщий любимец – неизвестно почему избрал меня близким другом и задушевным собеседником. Нет, не единственным, наверное, но – одним из, и это мне, конечно, льстило. Хотя, если уж совсем честно, то не так уж «неизвестно почему». У меня был важный папа и большая квартира в центре, часто – свободная: родители то в отъезде, то на даче. Но что тут такого? Я радовался дружбе с Мишей. Он был знаменитый бабник, потаскун, донжуан и распутник. Раза три оставался у меня ночевать – всякий раз с новой подругой. Рассказывал про свои невероятные приключения и всегда носил в глубине портфеля пачку порнографических карточек: черно-белые фото, переснятые с иностранных цветных альбомов. Признаюсь – я любил их рассматривать.

Итак, позвонил Миша и сразу: «Как семейство?»

Я понял, что он имеет в виду, и ответил, что родителей нету.

– Ага, – сказал он. – А мы тут недалеко. Гуляем, дышим воздухом. С Галиной Иванной. Помнишь, я рассказывал? Можем к тебе зайти. Галина Иванна нас с тобой слегка приласкает. И будет нам всем очень сладко. А?

У меня дыхание занялось, в животе заныло и сердце забилось.

– Но поймите, это было не просто предчувствие удовольствий! – объяснил Иван Васильевич. – Слово «сладко» взбудоражило и вместе с тем огорчило меня. Мне было почти двадцать, у меня уже был некоторый опыт, но мне ни разу еще не было сладко. Вернее, мне не было сладко так, как об этом говорили мои друзья: «класс, кайф, супер, улет!». В том был вопрос, который я задавал судьбе, науке и самому себе – но друзьям задавать стыдился. Почему я не чувствовал того, что вроде бы должен был чувствовать? Да, приятное щекотание, очень приятное, совсем уж приятное – но и всё. Так бывает, когда чешешь спину – ах, ах, ах, а потом ох, фу, всё. Но почему – всё? Где эта ваша волшебная сладость, из-за которой люди сходят с ума? Я всё время ждал, что вот наконец я ее найду или она настигнет меня.

– Отлично! – сказал я. – Адрес помнишь?

– Ну, так, зрительно. Подъезд, этаж, квартира?

– Записывай.

– Дождик идет, – сказал Миша. – Ты лучше выйди нам навстречу. Мы по Лесной идем, тихими шагами приближаемся.

– Бегу, бегу, бегу! – и я повесил трубку.

Не успел дойти до перехода через 3-ю Тверскую-Ямскую – вот они, две фигуры.

Тонкий мартовский снежок шел – моросил, как дождь. Белые в воздухе, снежинки делались капельками – на асфальте, на машинах, на моей руке. Миша был в черном плаще с большим раскрытым зонтиком, а она рядом с ним, под руку – маленькая, худенькая, тоже в темном плаще.

Поздоровались, познакомились.

Подъезд, лифт, квартира.

Она разделась, и я удивился, что плащ на белой подкладке. Потом увидел – это белый халат, она сняла его вместе с плащом. Я вспомнил: Миша говорил, что она работает поварихой в столовой МИИТа, недалеко, на улице Образцова.

Пришли на кухню, я поставил чайник, вытащил из шкафа водку – было полбутылки. Галина Ивановна выпила четверть рюмки, и я тоже, а Миша вообще отказался. «Я, дети мои, человек старый и больной, – засмеялся он, – я уж что-нибудь одно: выпивать или делом заниматься. Да, Галина Иванна? – Она тихо усмехнулась. – Так что я лучше чаю!» Хорошо, вот и чай готов. Я печенье достал, выложил из пачки в вазочку. Она взяла одно, положила себе на блюдце рядом с чашкой, стала вежливо отламывать по маленькому кусочку.